И для проформы даже раскрыл планшет с блокнотом, на самом деле не собираясь ничего записывать. А люди загалдели – все одновременно, и казалось, что голоса их звучат сразу со всех сторон.
Больше всех старались, конечно, женщины, пытаясь донести до него уж совсем полную ерунду – о каких-то поломанных форточках, о плохой еде в санатории, прочую белиберду… Емельянов, слыша это, почти физически мучился от того, что нельзя на них прикрикнуть как следует.
Если бы эта стая баб сидела у него в кабинете, он моментально навел бы порядок. А тут… Галдят и галдят – ну чисто куры в курятнике! Невозможно выдержать! Да еще и в такой тяжелый для него день.
Послушав этот галдеж с минуту, Емельянов поднял предостерегающе руку и гаркнул:
– А ну тихо, граждане! Отвечаем в порядке очереди, по существу! Кто что видел подозрительное? Говорит один – остальные молчат!
Это произвело свое действие – курицы вмиг притихли. В наступившей тишине откуда-то сбоку раздался старческий голос:
– Да вы шутите, молодой человек? В этом взрыве все как есть подозрительное! А вы говорите…
Емельянов обернулся на голос. У одного из окон сидела пожилая супружеская пара – муж и жена лет шестидесяти, не меньше.
– Домá себя так не ведут, – мужчина смело выдержал взгляд Емельянова.
– А как ведут? – растерялся тот.
– Молодой человек, я инженером проработал всю свою жизнь. И я вам профессионально заявляю: это был очень нестандартный взрыв. Часть дома – крыша с карнизом, буквально поднялась на воздух, а потом была отброшена взрывной волной на такое расстояние, которое было бы просто невозможно, если б взорвался бытовой газ. К тому же эту часть дома словно аккуратно разрезали ножом, ну, будто прошелся мощный сварочный аппарат. И вы что, хотите меня уверить, что такой взрыв мог устроить бытовой газ, который накопился в результате утечки в обычной квартире? – Несмотря на странное изложение своей мысли, мужчина не отказал себе в одесской интонации.
– А что же это было, по-вашему? – удивился опер. К подобному он явно оказался не готов. Да и вообще, когда думал про этот дом, в голове возникало лишь одно: «Да гори оно все синим пламенем, красным знаменем!»
Конечно, такую дурацкую поговорку Емельянов ни за что бы не произнес вслух – он не был самоубийцей по натуре. Но вот избавиться от нее не мог. Потому и растерялся, слушая слова пожилого инженера, что случалось с ним довольно редко в его профессиональной жизни. А в важных, ответственных случаях – вообще никогда.
– Что это было? – Инженер пожал плечами. – Я бы предположил, что это была какая-то новая, неизвестная науке взрывчатка, которая находилась в одной из квартир.
– Взрывчатка? – Тут Емельянов уже мог парировать. – Вы, вообще, представляете себе количество взрывчатки, которое понадобилось бы для того, чтобы взорвать полдома? Так ею должна была быть забита вся квартира!
– А вот тут вы ошибаетесь! – Инженер был по-прежнему спокоен. – Есть очень много примеров взрывоопасных веществ, малое количество которых производит неимоверные разрушения. Например чистый глицерин. Или еще какие-то новые, синтезированные вещества, которые каждый день получают наши ученые. Вы поймите, что от взрыва бытового газа дом не мог повести себя так! Подобного характера разрушений я не видел никогда в жизни, а мне, уж поверьте, приходилось видеть немало разрушенных домов, в том числе и от взрывчатки! Я чинил поврежденные взрывами коммуникации. И я вам точно говорю: это был не газ!
