Новые газеты сообщали и неплохие вести. Оказалось, что поляки освободили Краков, а южная армия русских отступила из Кракова. Освободили? Надо же…
Мне, например, показалось, что ни поляки, ни русские просто не хотят воевать друг с другом. Только и бегают друг за другом или друг от друга… Боятся что ли? Во всяком случае, никаких активных действий они между собой не вели.
А вот на австрийцев русские все же напали. В то же время поляки поспешили быстренько сбежать. На западе Европы так же бегают не то друг от друга, не то друг за другом – англичане и французы. Непонятная война какая-то.
Странные дела твои, Господи.
Петернель появился возле нашего бивака изрядно навеселе. Где он только достает? В походных-то условиях…
– Выпей со мной, дружище, – он протянул флягу.
– А в чем, собственно, дело?
– Вон, читай, – и он вытащил из кармана и подал мне аккуратно сложенный лист, заполненный ровными строчками. Видно было, что писала женщина.
Неясные подозрения закрались в голову. Неужели, очередные дурные вести? В последнее время мы оказались ими просто переполнены. То одно, то другое. То абсолютно бесполезная битва за Берлин, то захваченный шведами родной Лейпциг, то осада Варшавы и Мюнхена. За нами по пятам движется огромная армия.
Что у нас там еще ожидается?
– Что это?
– Читай, узнаешь, – он решительно сунул листок мне в руку.– Вот здесь, – его палец уверенно ткнулся куда-то в середину текста.
Я осторожно взял письмо. Меня поразил четкий и ровный почерк.
«… Грохот пушек был оглушающим. Причем, насколько было видно, стреляли только враги. Защитники города отвечали только отдельными выстрелами. На поле разворачивались ожесточенные схватки. Наши защитники устремились в атаку. Этот порыв был насколько яростен, что голландцы вынуждены были отступить. Город мы отстояли…»
Уфф. Даже от сердца отлегло. Я сделал огромный глоток из фляги Петернеля. Французский коньяк ожег горло. Я поперхнулся, снова задавая себе вопрос, откуда майор его взял. Вкус оставлял желать лучшего. Я больше привык к более легким винам. Но это был вкус победы…
Теперь можно было сосредоточиться и на польском театре. А там и до Лейпцига дойдет очередь…
Враг будет разбит, победа будет за нами!
Нет, уже не будет.
Фридрих Август построил нас прямо посреди поля, остановив для этого наше продвижение к Варшаве.
– Что, австрийцам уже не нужна наша помощь? – обратился ко мне унтер Кёллер.
Я не отвечал. Где-то сзади, на расстоянии не более одного перехода находились англичане. Еще немного, и они нас нагонят. Неужели, мы наконец-то решились биться с ними, вместо того, чтобы уходить в Польшу?
Нетерпение в рядах нарастало.
А может мы направимся на освобождение Лейпцига? Выгнать оттуда шведов достаточно просто. Согласно имеющимся сведениям, их там не так уж и много. Непроизвольно я опустил руку на эфес Грама. Видимо, еще предстоят сражения? Такие мысли заполнили голову.
Оставалось только ждать, что нам скажет Его Величество.
– Кампания окончена, – пронеслось над войсками.
Как окончена? А Лейпциг, Франкфурт? Я покрутил головой, всюду встречая недоуменные взгляды соратников.
Остались многочисленные вопросы.
Зачем мы проливали кровь в битве за никому не нужный Берлин, который все равно пришлось оставить?
Для чего мы оставили без прикрытия наши города, позволив неприятелю взять их?
Будущее покажет.
– Что ты все время пишешь? – неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть.
