– А что тогда? Кто их похищает?
– Граждане кладбища! – выступил карлик с доской, и Теодор подумал, что с таким спокойным голосом и уверенным поведением он, вероятно, у этих странных людей за старейшину. – Давайте голосовать. Если мы думаем, что Спиридона похитил Вангели, устроим второй совет. А нет – просто подождем, вдруг он вернется, а потом будем искать. Кто считает, что это облава, поднимите руки!
В воздух взметнулся нож девушки. Неловко поднялись еще две-три руки, но быстро опустились.
– Кто не верит в облаву?
Проголосовали все.
– Решено. Расходимся.
Люди стали разбредаться. Они шли прямиком в туманную муть и пропадали. Теодору почудилось, будто туман не просто окутывает их фигуры, а проникает сквозь них и плывет дальше. Вдруг Тео буквально спиной ощутил опасность. Он быстро развернулся, выбросив в сторону руку с ножом, и почувствовал у горла острое лезвие.
Оба замерли, приставив друг другу ножи к горлу.
– Не так быстро, глазастый! – пропела Шныряла. – Не шевелись, чикну – не успеешь сказать «ой». – И она закричала: – Тревога! Человек-соглядатай! Нежители, я поймала шпиона! Он из города!
Раздались крики, шум, топот – и вот уже Тео стоял в окружении десятков странных людей. Внезапно стало так тихо, как должно быть среди могильных камней. Люди пристально смотрели на Тео и молчали. Кажется, прошла вечность.
– Убери руку, – прошипел Теодор, чуть повернув голову. – Я ничего плохого не задумывал. И ничего не понял из вашего разговора. Мне нет до вас дела. И я… вовсе не из города.
– Да ну как же, – фыркнула Шныряла, – он пахнет, граждане. Живой!
Теодор чувствовал запах самой девушки. Он знал и этот запах, и внешность: косые голубые глаза, на плечах – серо-коричневая шкура, такая замызганная, будто принадлежала не лесному зверю, а бродячей собаке, роющейся на помойке.
И понял, что все эти люди… не горожане и вообще не люди.
– Ты кем перекидываешься?
– Чего? – Девушка стиснула рукоять ножа.
– Кем? Волчицей?
– А не пошел бы ты… – Шныряла не могла подобрать ругательства. Наконец выплюнула: – Живяк!
Опираясь на доску с гвоздями, к ним подковылял карлик-старейшина, подслеповато заморгал и проговорил:
– Это тот, кто поселился в проклятом доме.
У всех точно голос прорезался:
– Эй, ты кто вообще такой?
– Чего суешь сопливый нос в чужие дела?
– Граждане, да он никак соглядатай! Соглядатай, ну точно! И как он нас заметил?
– Может, это он похитил старика Спиридона?
Мужчина с лисьей шкурой за спиной грозно двинулся на Тео.
– Тише, тише, шумной народ, – проскрипел старичок, стуча доской по земле, – хоть вам и не положено быть такими. Чего препираетесь? Глядите – вон там, на земле…
Нежители уставились на что-то, и Теодор тоже попытался оглянуться, несмотря на нож возле шеи.
– Тень! Смотрите, его тень!
– Какая странная…
– А человеческая где? Нету? Посмотрите хорошенько, может, правда свой, нежитель?
– Точно! Его тень – это тень двери!
– Двери? Почему двери? Это точно его тень, правда? Эй, парень, это твоя тень?
Теодор увидел, какое облегчение вызвала его необычная тень, и сам перевел дух. Он не горел желанием умереть среди этих странных… неизвестно кого. Он мысленно взмолился, чтобы его ответ был таким, которого они ждут.
– Да, – сказал Теодор, впервые осознавая всю нелепость ситуации. – Это моя тень.
– Божечки мои! А что, у моего племянника как-то была тень в виде креста. Такое случается. Главное, что не человеческая. Отпусти его, Шныряла.
