Игра во всё - страница 23

И вот в этом городе, где такая полноводная Волга, где такое жаркое лето, такие вкусные помидоры, такие разнообразные игры, где такой старинный мост, такая узловая станция, такие разнообразные предприятия, такие два замечательных кинотеатра и вишневые деревья у бабушки в саду, – в этом самом Октябрьске нормальные люди составляли значительную часть населения, но и не совсем нормальные тоже. Как, наверное, в большинстве подобных городов. Пили, конечно, много и жестко. Водку, самогон, портвейн, «плодово-ягодное» под названием в связи с дешевизной «плодово-выгодное», а также все остальное, что можно пить, и даже то, что нельзя. А где в России не пьют? От безысходности, однообразия быта, неизвестности будущего, хронической усталости; для того, чтобы забыться… Тут уж «игра не во все», а в саму жизнь. Страшная ставка на проигрыш.

Встречались в Октябрьске и хулиганы очень серьезные. Они в самые юные мои годы не были для меня такими заметными и значительными. Но это тогда, когда я учился в третьем, четвертом, пятом, шестом классе. А потом старше стал, и серьезность местных хулиганов резко возросла. Вот это вечернее развлечение октябрьских подростков и ребят постарше: городские танцы. По популярности можно сравнить только с кино. Кино посмотрел, а потом – на танцы. И там не только с девушкой пройтись, что называется, «в туре твиста», но еще и драки. И танцы – городское вечернее развлечение, и далеко не кинематографический мордобой. Не каждый день, но часто. Причем очень жестокий. Из-за всего: к девушке не к той подошел, сказал что-то кому-то не так, одет слишком прилично, просто лицо твое не понравилось. Придраться могли ко всему. Зачастую драка, возникавшая неизвестно из-за чего, из мелкой стычки переходила в массовую потасовку. Шли в ход цепи, лопаты. Парни с кастетами и на мотоциклах. Рубилово будь здоров какое. Но, спрашивается, зачем? Откуда такая жестокость? Из-за этого на такие «танцы» не мог ходить. «Танцевать» с цепями и кулаками не хотел. Меня из-за такого моего «странного» поведения всерьез не воспринимали. Ну этот, мол, так, какой-то непонятный чувак, мы его и не учитываем даже. И только потом, когда поступил в Институт культуры в Куйбышеве (нынешняя Самара), приезжал на каникулы в Октябрьск, ходил с друзьями на танцы. А в восьмом, девятом, десятом классе за несколько кварталов обходил. Жестокости и тогда не понимал, и теперь не понимаю. Кого-нибудь из ребят, какие были непрочь кулаками помахать, спрашиваю: «Ну вот ты его ударишь, а он тебя. И что дальше?» – «А чего? – говорит. – Чего такого? Это ж норма». Я говорю: «Какая норма? Как это может быть? В книгах это не написано». – «Да какие книги! Брось ты! Книги еще какие-то. Ты ему разок дал по сопатке, а он тебе. А потом ты ему еще раз. Вот это по-нашему!»

И сексуальное воспитание. Оно тоже «по-нашему», по-советски, то есть никакое. Главным источником информации в области взаимоотношения полов являлся родной двор. Мама подсовывала популярные брошюрки о том, что юному человеку можно делать в период полового созревания, а что ни в коем случае делать не следует. Все это излагалось в этих брошюрах каким-то идиотским языком и не имело никакого отношения к реальной жизни. Если человек в его юном возрасте не будет заниматься тем, что категорически запрещалось в этих брошюрах, то просто сойдет с ума.