Огарков со Славой отправляются к коменданту предъявить вещдок, руку – нужно снять вину за поруху. В комнате коменданта находятся две молодые девицы, Олег в помещение не заходит, стоит в дверях. Слава уныло докладывает:
– Вы знаете, унитаз сломался.
– Это бывает, – радостно сокрушается комендант, – не волнуйтесь, сантехника пришлю.
– Вы знаете, – вяло винится Слава, – он раскололся.
– Как раскололся? – округляет глаза комендант.
– Ну напрочь, на куски.
Девицы заинтересованно смотрят на Славу.
– Вы что, – ополчается официальное лицо, – по нему молотком били?!
Девицы прыскают.
– Ничего не бил, он сам сломался.
– Вы мне зубы не заговаривайте. Как он может сам сломаться?
– Ну, не сам, конечно, им пользовались.
Комендант выходит в фойе к вахте, за ним заинтересованно семенят девицы. Он подходит к телефону и орет в трубку:
– Мария Игнатьевна, тут жилец унитаз разбил, что с ним делать?.. А?.. Да черт его знает, говорит, сидел… И я тоже самое: не китайский фарфор… – Девицы угодливо хихикают. Комендант, кхекая, потакает. – Чем ходил? (Кидает едкий взгляд на Славу.) На вид человек нормальный. – Отворачивается, слушает. Поворачивается к Славе и, не кладя трубку, допрашивает: – Рассказывай, как было дело!
– Именно как, – пытается пошутить Слава, однако серьезнеет, не наблюдая отклика. – Ну это… садимся, а он… того.
Появляются новые лица, все в крайней степени любопытства. Ответственный товарищ напрягается:
– Что значит садимся, вас несколько было что ли?
– Да нет, один – он… – Слава кивает на Огаркова. – Видите, он руку поранил.
Комендант подозрительно смотрит на Олега, присутствующие едят взорами.
– Человек-то чужой, – голос гражданина мрачен, – что-то вы мне тут салазки закручиваете.
– Вы понимаете, он мой гость, – отчаянно лепечет Слава.
– Без бутылки тут не разобраться!.. – сурово орет в трубку комендант. – Ага, хорошо. – Кладет трубку.
– Пойдем-ка на месте посмотрим, – грозно постановляет твердыня порядка.
Начальство величественно возглавляет процессию, дальше понурые Слава и Олег, на легком расстоянии понятой народец.
– Ну что, будем платить, – всесторонне разглядев явление, сообщает товарищ.
– Позвольте, за что платить?! – возмущается Слава.
– А вот, за безобразие, – тыкает в отхожего инвалида.
– Нашей вины здесь нет, это, так сказать, стихийное бедствие!
– Вы мне оставьте стихию в покое! Может, еще домой утащите, а скажете, бедствие.
Комендант сладострастно принимается за Огаркова:
– Докладывай, как ломал.
– Я захотел на двор, – глядя в упор, оскорбляется страдалец, – и забрался с ногами на унитаз. Вы установили бракованную вещь, она не выдержала и сломалась. Я упал и получил травму. Теперь некоторое время не смогу работать, и государство понесет убытки.
– Ты мне здесь спектакль не устраивай! – чеканит страж. – Мы, видите ли, установили бракованную вещь! Это ты нарушил правила, если лазаешь по унитазам с ногами. Вон дощечка, сиди сколько влезет и никогда ничего не сломается.
Челюсть антагониста сводит, он некоторое время безмолвен, затем интересуется:
– Сколько стоит сооружение?
– Оплата через ЖЭК, я думаю… – комендант назначает цифру.
Оппонент, вкрадчиво:
– Как вы думаете, сколько стоит моя жопа?
Блюститель вскидывает глаза:
– Причем тут она?
Огарков подходит, встает над предметом и немного приседает, останавливаясь как раз над осколками.
– А вот причем. Вы должны радоваться, что мне удалось извернуться. Я бы с вас такой моральный ущерб содрал, мало не показалось.
