Играла музыка - страница 5

Глаза Светланы округлились.

– Я думала, что ты только… – тихонько, оберегая уши младшего брата, сказала она, – в постели можешь… Хьюза читать…

Илларион только посмеялся и, обращаясь к Сергею, заявил:

– Твоя сестра, Серж, очень серьезная дама! И очень резкая! Хьюза, между прочим, я очень уважаю…

Выпив водочки и вкусно закусив, несостоявшийся зять продолжал разглагольствовать:

– Еще мне нравится Том Ганн…

Отужинав, почти родственник отправлялся к себе в гостиницу. Почему он не оставался ночевать, места в их трехкомнатной квартире хватило бы? Сергей не смел об этом спрашивать— не его это дело.

Только однажды, засидевшись до рассветных сумерек, Илларион уснул, сидя в кресле. Они осторожно разули его, сняли пиджак и бабочку, расстегнув верхнюю пуговку рубашки, накрыли гостя пледом, подсунув ему под голову подушку-думку, и на цыпочках вышли в кухню мыть посуду, закрыв за собой дверь.

– Света, ты почему за него замуж не выходишь? – вдруг, нарушая негласный договор, спросил Сергей и немедленно покраснел. Светлана замерла на мгновение над горкой посуды в раковине, потом, не поворачиваясь к нему, ответила:

– Ждала, что ты когда-нибудь об этом спросишь. Маму помню.… Как она тосковала по отцу.… Как будто все для нее остановилось, закончилось в один миг. А мы? Мы в ее жизни были? Или только отец?! Я так злилась на нее… – помолчав, продолжила сестра. —Не хочу так… прирастать. Но ведь по-другому не получится, по-другому не обучены. Поэтому и начинать не стоит, – она вздохнула и решительно закончила: – У меня есть ты, и мне этого хватит!

Сергей подошел к сестре ближе и неловко обнял ее.

– Ты чего, Серенький? Все хорошо! Зато ты женишься, а я бабкой буду. Ух, какой я бабкой буду…– быстро проговорила она и заплакала.

* * *

Из ресторана ушли первыми. Слышать и видеть никого не хотелось. Хотелось слышать и видеть только друг друга.

Игарка не спала. Вздыхала морем, шепталась кустами, подмигивала огоньками морского порта и частыми уличными фонарями.

– В Ленинграде сейчас белые ночи… мы обычно любуемся… – начал он торопливо.

– У нас светлее…– перебила она.– Да-да… Не верите?! У нас самые светлые ночи… Гораздо светлее, чем в Ленинграде. Но мы не гуляем, мы сидим у окна, слушаем море… Ну, и последние новости программы «Время». Давайте посидим, так хорошо…– Ирина огляделась. – Ой, это же… Это мой детский сад! Я сюда ходила когда-то… Не заперто! – она толкнула калитку и побежала по дорожке. Сергей, не отставая, шел следом.

—Смотрите, качели! Качните! – она прыгнула в низкие детские качели. И— раз…

Ноги взмывали при каждом качке выше головы, казалось, до звезд достать ногой проще простого, а уж большую белую Луну можно просто пнуть, как мячик.

–Хотите, я вам стихи почитаю?– Сергей от нахлынувших чувств сильно раскачивал качели.

«Сейчас Асадова будет читать», – кисло подумала Макарова.

– Давайте! – сказала она вслух и приготовилась терпеть.

Лунные тени – тени печали —

Бродят бесшумной стопой.

В черном как горе земли покрывале

Призрачной робкой тропой.

Многих любовно и нежно качали,

Чутко давали отсвет…

Лунные тени, тени печали,

Мой повторят силуэт!

– Игорь Северянин?! Так этого в школьной программе нет, – удивилась Ирина и с досадой подумала, что не успела это стихотворение переписать к себе в заветную тетрадку, до того как Елена отдала томик непопулярного поэта вместе с двумя сборниками популярного Пушкина за пошив выпускного платья. Такой был товарообмен в этой части света.