Кашляю, отплевываюсь, фыркаю, а затем следует утробный клекот с воздухом под рвотным рефлексом, но из меня ничего не выходит.
Все, что могло выйти, уже вышло после пальцев Зорала, на которого я поднимаю возмущенный взгляд. Какой предусмотрительный урод.
— Только с особенными.
Зажмуриваюсь, когда тьму прогоняет десятки голографических экранов с фотографиями и краткими досье на незнакомых мне людей.
Вытираю лицо платком и чувствую на языке солоноватую терпкость, которая въедается в корень языка. Морщу нос.
— Этого взяли, — говорит Зорал. — Тигон Грязный. И пару его сошек. Вот этого, например.
Поднимаю взгляд и замираю. Это мой брат. Лохматый, опухший и с кривой ухмылкой.
— Он тебе знаком?
На меня смотрит большой рыжий мужик. Его глаза горят неестественными зелеными огоньками. Тонкая черная водолазка обтягивает его мощную грудь, мускулистые плечи и руки.
— Ты оглохла? — спрашивает он.
— Это мой брат, — сипло отвечаю я. — Но он не в сопротивлении… Это какая-то ошибка… Он просто пьяница… Игрок.
Брату светят уже не рудники под взором равнодушных роботов-стражей и дронов, а смертная казнь.
Какого черта происходит?
— А Тигона Грязного знаешь? — Зорал смахивает досье моего брата на тощего мужика с торчащим синим хохолком. Под глазом татуировка черной точки. — Ну что за рожа, а?
— Я его не знаю…
— И ты ей веришь? — рыжий переводит взгляд на Зорала.
— Я не в сопротивлении, — в ужасе смотрю в глаза Зорала и сглатываю. — Я не вру.
— Зато как громко кричала о своих правах, да?
Да, очень громко.
И меня реально могут оформить как участницу сопротивления. Ни имплантов, ни чипа, и взяли меня с запрещенным датчиком, который обманывает системы проверки.
А еще я сопротивлялась.
И да. Говорила то, что можно пришить к делу.
— Кажется, мозги зашевелились, да? — Зорал усмехается. — Очко сжалось? А еще, — он наклоняется, — да, Тэя, есть кое что еще.
— О чем речь? — рыжий напрягается.
— Ты отвлекись от ее жопы, — Зорал щурится на него. — Или ты в себе все чутье отбил?
— Да я, нахуй, тут дышать, не могу, — рычит рыжий. — Все провоняло тобой, твоей кончой, блевотиной и ее течкой!
Замолкает, щурится на меня, а затем смотрит на Зорала, который листает досье и зевает, почесывая пах:
— Что за хрень? Она не из нас, чтобы…
— Гибрид, Раймус, — Зорал разминает шею. — Она гибрид с геном Омеги, — усмехается, — такая редкость. Можно отправить ее кровь на экспертизу в лабораторию, но я уверен на сто процентов.
— И что это значит? - хриплю я.
— Пробуждение либо смерть, — холодно отвечает Раймус, презрительно глядя на меня. — И откуда ты вылезла? Гибридов ведь вычистили.
— А за пробуждение должен кто-то поручиться, — Зорал приглаживает волосы, внимательно пролистывая очередное досье. — Скольких пробудили за все время? Нескольких. Один кукухой поехал, вторая не выжила, а третий помер домашним волком у моего отца. Мерзкая шавка, — переводит на меня взгляд, — но ты Омега, а Омеги почему-то очень живучие.
— Я человек… Обычный человек…
С улыбкой протягивает ладонь, и меня пробивает радость, что меня хотят коснуться. Приподнимаюсь на руках и ползу к Зоралу, чтобы затем сесть у его ног и прижаться щекой к его сухой теплой руке.
Между ног тянет и все опухло. И даже зудит. И так зудит, что готова потереться о ногу Зорала и оставить на нем влажные пятна.
— Миленько, да? — спрашивает он у Раймуса, а потом с шепотом обращается ко мне. — Пока ты ползла сюда, он слюни пускал на твою жопу.
