Подхватываю фишку. Обычная, но на ребре вспыхивает крохотная красная точка и потухает.
— Мой брат не мог, — обескураженно шепчу я.
Отбрасываю фишку, будто она ядовитая, и отползаю от Раймуса, который уже в шаге от меня.
Только ползти некуда.
Я вжимаюсь в энергетический барьер, который едва заметно вибрирует под моей голой спиной.
Беглый взгляд на натянутую ширинку в области паха, и я отворачиваюсь. Я опять начинаю терять связь с реальностью, улавливая в воздухе похоть Раймуса.
Он тоже сейчас заставит меня порадовать его моей глоткой, которую тянет и саднит? От этой мысли мой рот заполняется густой слюной, будто у меня срабатывает рефлекс.
— Встань, — приказывает Раймус. — Давай, поживее.
— Пожалуйста… — сдавленно отвечаю я. — Не надо… Я ни в чем не виновата…
— Да за твое “к черту Ликанезис” уже можно четвертовать, — недобро щурится, и у меня от его прищура начинают путаться мысли.
Под попой на полу уже лужица. Я реально теку горячим ручьем. Промежность горит пульсирующей болью.
— Лучше четвертуйте…
Голова кружится, и я встаю, когда Раймус в ожидании вскидывает бровь. Меня ведет в сторону, и я приваливаюсь к энергетическому барьеру в надежде, что он сейчас вырубится, и я полечу, но этого не происходит.
Бедра с внутренней стороны — липкие, мокрые и скользкие. Я издаю какой-то отчаянный утробный и влажный клекот, когда Раймус делает ко мне шаг и встает вплотную. И этот звук поднимается из глубин моего нутра зовом и мольбой.
— Как тебя плющит, — наклоняется ко мне, вглядываясь в глаза. — Тебе аж больно.
— Больно… — сипло отзываюсь я, и опять что-то в груди клокочет.
— Какая же ты жалкая.
Я вскрикиваю, когда его рука ныряет между моих ног. Пальцы грубо проходят по опухшим складками, проскальзывают между ними и давят на раскаленную горошинку нервов и плоти.
Раймус с ухмылкой вглядывается в мои широко распахнутые глаза, и дергает рукой, пропуская между пальцев напряженный клитор, который от его движения взрывается и плавится.
Внутренности скручивают болезненные острые спазмы, и я кричу, вцепившись в водолазку Раймуса. Мышцы расходятся на лоскуты, кости трескаются, а мое лоно сокращается вновь и вновь под горячими пальцами.
Утыкаюсь в стонах в мощную широкую грудь, а затем под затихающими судорогами сползаю к ногам Раймуса.
Вздрагиваю, с полуоткрытым ртом, и с губ тянется ниточка слюны. В голове пусто, и я даже готова вздремнуть. Настолько я опустошена. И мне все равно на Раймуса и на Зорала.
И растекаюсь на полу без сил и каких-либо эмоций. И ничего не дергается, когда Раймус сует пальцы в моей смазке в рот, задумчиво хмурится и разворачивается к Зоралу:
— Да, точно Омега.
— Ага, — отвечает Зорал.
Переворачиваюсь на бок лицом к барьеру, за которым спрятались звуки Верхнего Города с кислотными огнями, уродливой рекламой на крышах вышек и летающими челноками, что оставляют за собой световые хвосты.
Подкладываю ладони под голову.
— А где твое спасибо? — Раймус нависает надо мной мрачной тенью, а затем опять обращается к Зоралу. — Что решил насчет нее? Оставишь?
7. Глава 7. Оставлю вас
— Хочешь забрать себе?
— А ты отдашь?
— Я с ней еще не закончил допрос. Она крепкий орешек, — хмыкает Зорал.
Я не реагирую. Пусть делает со мной все, что хочет.
— Зря ты влез, — Зорал недовольно цыкает. — У нее сейчас отходняк. Она бы у меня сегодня точно не кончила.
— Чтобы у нее точно спеклись мозги?
