Но отца напрягает, что я там пересекаюсь иногда с солдатами. Хотя он прекрасно знает, что ко мне никто без приказа не подходит.
И нахалу Якунину скоро объяснят, что это красная линия Царько. Перестанет меня "развлекать".
Засранец, конечно, тот ещё... Но от скуки, я почему-то ищу его взглядом каждый раз как выхожу из дома. И сам факт, что он где-то на территории... будоражит. И поднимает мой пульс.
От скуки, конечно, это все.
- Брюки надень.
- Я в джинсах! - обуваюсь я в прихожей.
- Позвони ей, спроси, нет ли заразных в изоляторе.
А-р-р!!
- Спросила уже, - вру я. - Там пусто.
Из вредности крашу губы ярким прозрачным тинтом и распускаю волосы, пока он не видит. Надеваю светлый плащ.
- Дойдешь, скинь смс.
Не любить отца - стыдно. И мне немножечко стыдно, да. Но только немножечко.
Он меня замучил!
Вот уеду, буду учиться любить его заново.
На улице, достаю из кармана пробник самого обалденного парфюма на свете и распыляю себе на шею. Это Алла мне подарила на восьмое марта.
Кайфуя от самой себя, не торопясь иду по центральному скверу, мечтая, что вот-вот наступит свобода. Я уеду отсюда и никогда не вернусь.
Идти тут и некуда!
КПП, общежития, трехэтажка для семейных офицеров. Наш коттедж... Дом быта, в котором пара магазинов, детский сад на горсточку детей, банкомат... Медпункт и ещё один пропускной пункт - вход в военную часть, там казармы, плац, спортзалы, техника, склады и даже вертолетная площадка, а дальше - полигон, пустырь, хвойный лес. Вокруг бетонный забор с колючей проволокой.
Мало чем отличается от зоны!
Я все тут знаю от и до. Пока ребенком была, отец так не заморачивался. Я облазила все!
Прохожу мимо патруля, вглядываясь машинально в лица парней.
Чувствую от них волну внимания.
- Здравствуйте! - здороваюсь с ними.
- Здравствуйте! - хором.
Стукнув в дверь захожу к Алле.
Вход в медпункт - на территории части, сразу у проходной. Меня велено пускать.
- Привет!
- Привет!!
Обнимаемся, целуя друг друга в щеки.
- Сейчас, чай поставлю.
- Как там на свободе?
- Она тебя ждёт!
Садимся вдвоем за ширму.
Отдает мне телефон с загруженными фотками. Она иногда снимает специально для меня разные вещи.
- Письма так и не было... - жалуюсь я.
- Рановато ещё, наверное. Куда ты больше хочешь?
- Честно? Мне всё равно, хоть на трактористку. Лишь бы вырваться.
- А тебе не приходила такая мысль, что отец просто не показывает тебе это письмо.
- Зачем так делать?
- Затем... - многозначительно.
- Ну должен же он когда-то меня отпустить...
Шум за дверью.
- Алла Алексеевна... - заходит кто-то. - К вам тут болезные на голову.
- Ой... - подскакивает Алла.
Поправляя халат выходит из-за ширмы.
- Кременчуг, Артамонов, Ильюшенко, - перечисляет фамилии, - Якунин, Левченко.
Якунин!!
Выглядываю.
- А что случилось?
- Упали...
- Где упали? Откуда?
- Шли-шли, упали.
Парни заходят в кабинет. Лица разбиты...
- О-о-о... Подрались, что ли?!
- Ну чо Вы, Алла Алексеевна, у нас дисциплина железная, никто не дерется. Вы такого в рапорт не напишите. С координацией просто пока хреново у пацанов...
- Понятно.
Алла открывает им дверь "лазарета" или "изолятора", зависит от ситуации.
- Ложитесь пока. Ну, кошмар... - рассматривает их лица.
- Тут четыре койки.
- Один на кушетку.
Якунин падает на кушетку, рядом с ширмой.
- Аллочка, сделай что-нибудь. Завтра всем трындец будет из-за этих дебилов.
- А что я сделаю?!
- Ну вы, девочки, умеете... подшаманить.
Уходит.
