–Зачем мы здесь?
Лешка криво усмехнулся.
–Как? Ты не узнаешь место, в котором выросла? – В груди противно заныло. Это его издевка так задела меня, или я действительно знаю это место? Глаза метнулись в сторону, проверяя наличие ржавой старой качели. В голове прозвучали протяжные унылые стоны, словно издалека, разрезая утреннюю тишину металлическим криком.
Я знаю. Мелькает в голове, и сердце ухнуло вниз.
Это угнетающее, заброшенное место, на краю вселенной имеет ко мне отношение? Это какой–то сюрреализм, я не могла поверить в это, разглядывая обшарпанный дом, не дыша. Грязные зеленые ставни выцвели так, что их цвет скорее угадывался, чем просматривался. Такие же грязные серые стены, без признаков бывалой штукатурки и какого–то фасада. Нет ничего, только грязные доски и обветренный черный камень, зиял из многочисленных дыр, которые, словно, огромные раны гноились на теле полуразрушенного дома.
Вокруг, также царила поразительная запущенность, грязь и тонны мусора.
–Поторопись. Мы и так порядком задержались. А у меня дел по глотку.
Осторожно ступая, я медленно шла вперед, пожирая глазами все вокруг, словно узнавая это место. От этого мне стало так тошно, что скрутило судорогой диафрагму. Меня била мелкая дрожь, и руки ходили ходуном.
Внезапно дверь подъезда перед нами распахнулась, и громко бахнула о стену, вырывая кусок камня со стены. Я проводила взглядом его стремительный полет в густые заросли сорняка, затем оглядела, по всей видимости обитательницу дома.
–Куда прешь? – Взревела женщина неопределенного возраста, в грязной засаленной фуфайке, обдавая нас застарелым перегаром. Леша поспешно отошел в сторону, уступая дорогу грозной женщине. – Ходють тут всякие! Как померла Валька, так проходной двор! Пошла девка по рукам. И че в ней хорошего–то? Рыжая, конопатая тьфу!
Сплюнув в сторону, женщина торопливо пошагала в сторону покосившего ларька, с символичной вывеской "Хмельной ларь".
Лешка по–джентльменски придержал замызганную дверь, и мы вошли в подъезд, где на смерть воевали два кота, завывая что есть мочи.
Марлей – осенило меня, при виде рыжего тощего кота. Его немногочисленная шерсть торчала грубыми клочьями во все стороны, но он храбро сражался с более молодым и сильным дворовым котом.
–Брысь, –рявкнула я. Серый кот дал деру, а Марлей тяжело опустился на холодный бетон. Я присела возле него, погладив за грязными ушами. Марлей испуганно вскинул взгляд, и насторожился, принюхиваясь. В памяти вдруг всплывает картинка, как тощая девчонка тащит котенка с мусорки, такого изможденного, еле живого. Прячет у себя в холодной комнате…Кормит его обедом со школы… А он согревает ее своим теплом, и благодарно урчит, скрутившись клубком под боком.
Закрываю глаза, крепко их сжимая, сдерживая выступившие слезы, потому что сразу узнала себя в этой девчонке. Марлей потерся о мои ноги, преданно заглядывая в глаза. На щербатом лице мелькает радость, а меня словно в кипящий котел бросили. Все задрожало внутри от чувства дежавю, и чего– то едва уловимого, болезненного.
–Если ты закончила акцию милосердия нам пора.
Поднимаюсь, прошептав Марлею одними губами "Прости". Но он понял. Я уверена. Он всегда понимал меня, словно читал мои мысли. Иду за Лешкой, но кот устремился следом.
Лешка, тем временем, замер возле коричневой, обитой дермантином, наполовину изодранной котами дверью, и громко постучал в нее огромной ручищей.
