Это будет просто удар для моей и так неустойчивой психики, ослабленной событиями последней недели.
Я почти готова вернуться к своей вредной привычке грызть ногти, от которой с трудом избавилась в девятом классе, но решительно прячу руки в глубоких карманах джинсов: даже если я сейчас съем свои руки по локоть, вряд ли стану чувствовать себя увереннее. Поэтому, разделавшись в рекордные сроки с макаронами и чаем, иду в комнату родителей – восстанавливать хрупкое душевное равновесие с помощью картины. Это было единственное занятие, которое способно отвлечь меня от мрачных мыслей и развязать смотавшуюся в узел нервную систему.
Моё одиночество заканчивается быстрее, чем я ожидала: родители вернулись домой, едва за окном опустились сумерки – и я не очень-то удивилась, когда отец втолкнул в дом Глеба. Брат выглядел весьма прозаично: рассечённая бровь, фонарь под глазом, разбитая губа, дыра на футболке, испачканные в грязи джинсы... Кажется, его отдых проходит гораздо интереснее, чем мой – если ты любитель драк, конечно.
– Хоть не опозорился? – спрашиваю со смешком, игнорируя неодобрительные взгляды родителей.
– Обижаешь, – ухмыляется брат. – Гуляев недельку-другую будет отдыхать на скамейке запасных.
Треплю его по голове, приподнимаясь на цыпочках.
– Умница. Но в следующий раз лучше просто обойдись без драки.
– Да прям щас, разбежался и шнурки погладил.
Вот же оболтус.
Но я люблю его таким, какой он есть, и ни за что не променяла бы его ни на кого другого.
– Последите-ка за речью, молодой человек! – Это мама – входит в роль строгого родителя. – Я не Варя, которая спускает тебе всё с рук: запру под замок на месяц – вот тогда будешь знать. И никакого набора новых катафотов для твоего велика, чтобы впредь неповадно было!
На последнюю угрозу брат реагирует много чувствительнее, чем на возможное «заточение»: как мажоры мерялись размером своего банковского счёта, так мальчишки с периметра мерялись количеством катафотов на колёсах велосипедов. Глеб уже давно спал и видел эти свои катафотки, так что такой шантаж был для него как удар под дых.
– Я что, должен стоять, как дебил, пока они будут обтёсывать об меня кулаки? – ожидаемо возмущается. – Может, в следующий раз сразу лечь перед ними и карту органов нарисовать?!
Мама тяжело вздыхает, поэтому отец просто уводит брата в нашу с ним комнату – подозреваю, для продолжения профилактической беседы с глазу на глаз, дабы не подрывать окончательно авторитет сына при девочках. Я знаю, что он примерно скажет – «Бьют других только трусы, не способные достойно ответить сопернику словом». Но я также знаю и характер своего брата и смею предположить, что этот разговор не возымеет должного эффекта – потому что брат слишком порывист и импульсивен и вряд ли станет рассуждать логически, когда в крови плещется адреналин, а злость просит выхода наружу.
Ему просто надо всё это перерасти.
6 августа 2019 года, вторник
До того, как я получу письмо со своим распределением, остался всего один день; за прошедший месяц мы с Вадимом виделись от силы два раза – он всё ссылался на какие-то дела, которые непременно нужно закончить перед началом учёбы в институте. Я старалась особо его ни о чём не расспрашивать, хоть мне и было интересно, где он пропадает, и что может быть такого важного у человека в его возрасте. В нашу последнюю встречу полторы недели назад он приказал мне собирать потихоньку свои вещи – правда, при этом его вид выражал высшую степень озадаченности – и просто пропал, а я теперь нервничала ещё сильнее, чем в самом начале.
