Блефует или нет, но мажорику ничего не стоит растоптать меня как пылинку никчёмную ботинком своего дорогущего сапога из крокодиловой кожи.
— Последний раз приказываю. Снимай штаны!
Всё.
Раздавлена. Унижена. Повержена...
Я обречённо сжимаю челюсть и одним резким движением сбрасываю треники на пол. Сейчас на мне надеты простые хлопковые трусики, купленные на барахолке за пять рублей.
Доволен, гавнюк бездушный?
В глазах монстра полыхает настоящей фейерверк безумия.
А мне вот трудно понять, чего это он так радуется? Словно великую богиню увидел. Кожа да кости. Впалый живот. Ребра как у индийской коровы. То же мне, мисс Вселенная!
Или это я себя просто недооцениваю?
— На стул, — кивает, продолжая без конца теребить свой проклятый галстук, будто тут климат как в пустыне. Хотя, на самом деле, кондёр во всю пашет.
Я покорно присаживаюсь на стул, смущённо сжимаю колени и прячу пылающее лицо в пышной шевелюре густых иссиня-чёрных волос.
Так отвратительно я себя ещё никогда не чувствовала.
Как самая последняя шлюха на аукционе.
— Трусики. — Следующий приказ, будто ножом в спину лупит.
Резко вздрагиваю, награждая извращенца ядовитым взглядом.
— Я. СКАЗАЛ. ТРУСИКИ! — повторяет каждое слово с ледяной интонацией, а для пущего эффекта хватает пистолет, направляет в мою сторону и… нажимает на курок.
— Что вы со мной будете делать? — трясусь как зайчишка перед злым волком.
— Я буду тебя трахать. Телом за долги расплатишься, сучка.
Он сжимает в руке ствол. Я на месте топчусь. Не дышу от страха.
— Выбирай! Или мой член... Или тюрьма.
БАХ!
Нечто звонкое разбивается прямо за спиной! Осколки неизвестного хрупкого предмета больно бьют в спину.
Боже…
Взвизгнув, я накрываю голову руками, защищаясь, и кричу.
Он спятил! Проклятый монстр окончательно выжил из ума.
9. Глава 7.
Господи…
Ненормальный! Псих! Совсем с ума сошёл?!
Хлопок, звон стекла и мой собственный крик мигом наполняют хоромы, принадлежащие этому свихнувшемуся маньяку.
Я затыкаю уши, прижимаю подбородок к груди, испуганно постанываю.
— Следующий… в ногу получишь.
Делаю несколько глубоких выдохов и дрожащими руками стягиваю бельё, отшвыривая к штанам.
Его взяла, браво!
Крутой ведь, с “ракетницей” то!
Была бы и у меня такая — ох, поплясал бы, индюк напыщенный!
Оборачиваюсь, отмечая, что пуля угодила в небольшую вазу, которая меньше, чем за секунду превратилась в кучку осколков.
— Отлично. Теперь, ноги раздвинь... И покажи мне свою дырочку.
Ну окей!
Покажу!
Покажу, блин! Лишь для того, чтобы отстал! Когда убедишься, что я не Милана Андерсон! То бишь, ни одна из тех тёлок которых вы, наглые крутелики, драть во все щели предпочитаете, а простая, никчемная замарашка, понятие не имеющая о значении слова «тушь» и «лобутины».
Лицезрей, урод, и обломись!
Не красотка я вовсе… А грязная преступница, с тонной недостатков. Проклиная каждый миллиметр его чёрной сущности, стараясь не обращать внимание на дрожь в скованных конечностях, я раздвигаю колени до максимума.
И вдруг слышу удовлетворенный гортанный рык.
Будто огромный тигр мурлыкнул.
Боюсь даже в глаза своему персональному дьяволу взглянуть, но, судя по всему, урод возбудился.
— Отлично. Ты мне подходишь, — бросает заключительный диагноз, продолжая глумиться. — Оближи пальчики… и погладь себя.
Каков мудак…
Ладно. Чёрт с тобой!
Всё равно, так или иначе, на панель собиралась.
Придётся привыкать.
Во рту пересохло. Но я кое-как собираю немного слюны, облизываю ладошку, и, исполняя приказ, поглаживаю нежные лепестки маленькой розочки.
