А теперь вальяжничает тут! Условиями разбрасывается!
По-любому что-то непристойное задумал.
— Ты мне нужна.
— Ну ясно… — я психанула и ткнула окурок в пепельницу. — Намёки понятны. Иди-ка ты нахер! Мерзавец…
С этими словами, показав ему средний палец, я резко вскочила со стула и к двери бросилась, как вдруг услышала звонкий щелчок и задницей почувствовала смертельную опасность.
— Я бы на твоём месте вернулся на место и извинился, — обернувшись, я остолбенела от шока. В руках Оскара угрожающе сжимался настоящий, мать его, ствол. Снятый с предохранителя и направленный точно мне в лоб.
***
На негнущихся ногах я покорно направилась на место и опустилась на стул, проклиная всё на этом свете. В первую очередь, вот таких вот напыщенных подонков, купающихся в океане изобилия и власти.
— Стерва. Скажи спасибо, что я сегодня добрый. Иначе, палец бы уже давно дрогнул, — богатей облизнулся, оскалившись в победной улыбке.
— Чего ты конкретно хочешь? — мой голос дрожал, а сердце стучало похлеще автомата.
— То, на что имею полное право. Просто верни долг. Либо наличка, либо физический труд.
Честно, этот придурковатый кретин уже в край достал.
— Да кто, ты блин такой?! — не выдержала и вскочила с места, захлёбываясь от возмущения.
— Кто я? Ты из какой ты берлоги выползла? Я Оскар. Оскар Рудковский. Но ты можешь звать меня просто... Всевышний.
Страх сменился истерией.
— Пха-ха-ха! А ещё не клоун говоришь. Актер, что ль?
— Я тот, кому принадлежит этот город. Не советую оскорблениями плеваться. Стоит только пальцем клацнуть и ты, девочка, пожалеешь, что вообще на свет родиться смела! Ибо я... Есть Бог.
Ох… Походу у нас тут пациент из психлечебницы, Бог он.
— Ладно, что за работа? — решаю уточнить, с дрожью поглядывая на то, как Оскар, бережно положив пушку на блестящую поверхность стола, нежно поглаживает рукоять пальцами. Словно тёлочку голую ласкает.
Впрочем, зачем спрашиваю?
И так всё ясно…
— Сначала, кое-что проверим, — пухлые губы монстра растянулись в идеально красивой улыбке, — сними куртку.
Естественно…
Как и думала.
Какая ещё может быть работа, для хрупкой, обречённой девушки? У которой, в придачу, неплохие внешние данные имеются.
Я замешкалась.
Есть ли смысл права отстаивать?
Он ведь ясно дал понять: либо тюрьма, либо сексуальное рабство.
Как бы я ни мечтала послать его на три буквы со своими предложениями — не могу.
Нельзя мне в тюрьму. И точка.
А стать шлюхой богатенького ублюдка — не хуже, чем несколько лет в помойке строго режима отпахать. Примерно одинаково по ощущениям.
Девственницей, благо, я уже давно не была, поэтому знала на что иду. Главное, у меня оправдание имеется! Ведь на это гадкое дело я решилась ради семьи…” — всеми возможными способами утешала я себя, наивную.
Поэтому, можно считать, что поступки мои оправданы.
8. Глава 6.
Подумаешь, ножки раздвинуть и потрахаться немного с самым симпатичным парнем Вселенной. Великое дело!
Зато от неизбежного каземата отмажусь.
Сглотнув нервный ком, вставший поперёк горла, молча признав собственное поражение, я расстегнула молнию спортивки и… со всей дерзостью швырнула куртку прямо на стол нелюдя, оставшись в однотонной, полупрозрачной майке.
Во время раздевания, я совсем позабыла об украденных трусиках. Когда бельишко выпало из заначки прямо на видное место, мужчина укоризненно присвистнул.
Оскар довольно облизнулся, радуясь своей маленькой победе, поэтому в его жадном взгляде вспыхнул проблеск удовольствия, когда я, чуть было ему в лицо курткой не зарядила.
