– Да чего тут непонятного. – включился в обсуждение Кузьмич. – Николаич, ты чего? Человек практически с того света вернулся, мозги набекрень, тут кто угодно заговариваться начнёт. Это чудо просто, что выжил. И лекарств никаких не потребовалось, стало быть, и нам фиксировать ничего не надо, без полиса-то нельзя никак. А так до города своего сам доберётся, документы, полис найдёт и опля – к своему участковому врачу. Так ведь, Кадило?
– Да-да! – поспешил я согласиться. – Мне бы только в уборную и что нибудь поесть.
– Ну да, а ещё переночевать негде, – съязвила вредная бабка. – Знаем мы таких.
– Да, уж тебе ли не знать, – обрадовался фельшер. – Помнишь, как туристы к тебе забрели?
– Вся деревня помнит, – подтвердил Андрей Николаевич. – Степан Георгиевич, участковый, как раз после этого заикаться начал. Это хорошо ещё, что до зарплаты неделя оставалась, а так только пенсия пропала.
– Ага, решила коммерцией заняться, Павловна? ИП "Пущу за стольник, пенсия за иконой".
– Так кто ж знал, что они такие нехристи окажутся? – вспылила хозяйка санузла. – Вежливые такие были, я и накормила их и спать постелила, а утром ни их, ни иконы, ни остатков пенсии. Хорошо, Георгич их словил, хоть икону вернули.
– Попробуй тут не слови. Я на другом конце деревни твой рёв слышал, Стёпка, бедолага, наверное проклял тот день, когда в милицию, тьфу ты…, в полицию служить пошёл. Вон, Николаич правду говорит, заикаться стал с того дня, дом твой стороной объезжает.
– Да я же потом извинялась за слова свои, прости-господи, мм… нехорошие. Багодарила, пирожки носила в участок, только как не приду, его на месте нет.
– Конечно не было его на месте. Я бы после такого от тебя тоже прятался.
– Я прошу прощения, – снова подал я голос. – Мне бы в уборную. И воды можно ещё?
– Так вон вода. Пей сколько влезет.
Андрей Николаевич ткнул пальцем в сторону небольшого стеклянного сосуда, стоящего на подоконнике.
В меня влезло всё. Допив воду, я удовлетворённо и с наслаждением вдохнул и выдохнул воздух. Как же всё таки хорошо быть настоящим человеком в настоящем мире. Тем более, что мир настолько прекрасен. Вернув сосуд на место, я довольно улыбнулся и вновь наткнулся на их застывшие взгляды.
– Стаканчик же есть, – чуть севшим голосом проговорил Кузьмич.
Точно, он же меня поил из некой стеклянной посуды малого объёма. Вот чёрт, опять неувязка. В прошлой жизни, когда чистая пресная вода для питья стала выдаваться ограниченными порциями, мы получали её в одноразовых пластиковых бутыльках, которые после использования нужно было сразу отправлять на переработку. Всё было строго учтено, впрочем как и другие поставки. Здесь же, судя по всему, контроль не вёлся совсем. Пей, сколько влезет! Они, похоже, совсем не осознают, насколько богаты. Неужели и у нас когда-то было так? Всё то мы просрали!
– Просто сильно пить хотел, – сказал я как можно невиннее. – Ойё!
Внутри меня что то громко заурчало и я вдруг постарался застыть и не шевелиться, только глаза начали округляться всё сильнее, а руки непроизвольно обхватили живот.
– Бегом, родной! – отмер фельдшер и, сорвавшись с места, подхватил меня под локоть. – Только не здесь! Совсем человека заболтали. Давай, давай. А я тебе сейчас книжечку дам, раз обещал. Только ты её уж используй по назначению, мне её ещё внучке возвращать.
Мы буквально понеслись по коридору. Около ординаторской Кузьмич прислонил меня к стенке и, стремглав, нырнул внутрь. Я даже не успел ничего понять, когда он оттуда вынырнул уже не с пустыми руками.
