Тесс лежала, и шевелиться ей совершенно не хотелось. Ретт снова укрыл их простыней и обнял Тесс, прижимая к себе.
— Я хочу пить… — пробормотала она. Шеферд недовольно простонал, но все же выпутался и дернул шнурок. В дверь постучали, и вошел лакей.
Тесс, пискнув, накрылась простыней с головой.
— Принесите ужин и вина. И воды.
— Да, ваша светлость.
Дверь закрылась. Тесс откинула простынь.
— Ты что?! Бесстыдник!
Оборотня, кажется, совершенно не смущало, что лакей видел и ее в постели, и голого господина.
— Что? Почему? — Шеферд залез обратно в кровать.
—Хоть бы прикрылся!
— Пф! Это лакей, как будто он не знает, чем мы тут занимаемся. Да эта кровать скрипит на весь дом. А еще ты очень громко стонешь, — он потянулся за поцелуем, и Тесс не смогла увернуться.
Шеферд смотрел на нее как-то нежно. И Тесс испугалась, что тоже смотрит на него так. Немножко... влюбленно.
Смущенно опустила глаза.
Горячка любви ушла, и Тесс стала вспоминать, кто она, кто он, и что здесь происходит. Он купил ее «право». Завтра он уедет навсегда, и она больше никогда его не увидит, или… А что, если?.. Быть может… Но это ведь невозможно. А вдруг?.. Плевать! Не желала она сейчас думать об этом. В ее жизни было так мало удовольствий, а сейчас ей было хорошо, и она не собиралась думать о завтрашнем дне.
— С ужином ты хорошо придумал. Я проголодалась.
— Еще бы, столько физических занятий, — ухмыльнулся Ретт.
— А у тебя много было женщин?
— Несколько, — уклончиво ответил он.
— А я лучше всех?
— Конечно.
— Врун!
Они стали дурачиться, Тесс отходила графского сынка подушкой, а он поймал ее, перевернул на живот и отшлепал по голому заду.
— Будешь знать, как дразнить оборотня!
— А! О! Умираю! Спасите! — орала Тесс и смеялась как сумасшедшая.
Лакей с ужином застал их уже целующимися. Тесс отскочила и снова накрылась простыней с головой. Ретт забрал еду, и они устроили варварский пир прямо на постели. Он кормил ее с рук, она — его. Облизывали пальцы друг другу и болтали.
— Ты живешь в приюте? Сирота?
— Угу. А ты графский сынок.
— Да. И кем ты будешь, когда покинешь приют?
— Богачкой. А ты?
— Военным, — он сказал это как-то грустно.
— Что такое? Не нравится быть военным?
— Вообще-то… не очень. Но это большой секрет.
— Я его сохраню, графский сынок.
— Маленькая дикарка, я сейчас снова тебя отшлепаю.
Сил на любовь у них не осталось, а сытость совсем сморила. Они улеглись, но все продолжали болтать, переплетая пальцы и вяло целуясь. Ретт нюхал ее волосы, Тесс щекотала его бока. Дурачились, смеялись, целовались.
— Ты одна в семье?
— Младший брат. А ты?
— Старший брат и три младших сестры. И еще один кто-то на подходе.
— Твоя мать беременна?
— Угу.
— Фу! На старости лет!
— Она оборотница, дура ты деревенская. Они рожают дольше, чем люди.
— Насколько дольше?
— Лет до восьмидесяти точно. А маме всего сорок два.
— У нее же уже пятеро!
— Они с отцом альфа-пара стаи. Она будет рожать, и рожать, и рожать… Это необходимо.
— Почему?
— Чтобы мы были сильны. Волки сильны стаей.
— Фе! Я никогда не буду рожать! — фыркнула Тесс.
— С чего это?
— Да вот еще! Кому нужны эти дети, обуза одна.
— Мда, сразу видно, что ты мелкая и глупая.
— Сам глупый.
— Может, мне родишь.
Тесс сглотнула. И правда, они ведь тут… не только разговоры разговаривали, а еще и любовью этой самой занимались. Сколько раз она уже оттирала с бедер его семя? Тесс никогда не думала о таких последствиях «права». Матерь сущего, а что, если у нее будет ребенок! Она посмотрела на Ретта — темноволосого, с квадратным «фамильным» шефердовским подбородком и красивыми темными глазами. Наверное, симпатичный будет… Но, Матерь сущего, ребенок! Да на какие деньги она будет жить и поднимать ребенка! Нет! Нет и нет!
