Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть - страница 11

Женщина, прикрыв рот ладонью, грубо ухмыльнулась и, ту т же сжав губы, тихо зашипела в его сторону, наклоняясь ближе и ближе:

– Это он прислал, да? Что, у самого духа не хватило? С белою повёлся, так тряпкою стал?

Горячее дыхание винным ароматом обожгло лицо Кантимира и он отшатнулся, вставая:

– Да нет, я сам. И вообще, больно надо!

Пьяной походкой Кантимир уходит в сторону деревьев и сталкивается с Ведуном, чёрной тенью вышедшим из леса.

Кивнув головой, охотник идёт за дерево и там, спустив меховые штаны, задирает голову к небу:

–Вот всегда так! Хочешь как лучше, а получается… Ах, – облегчённо выдыхает он, и, испустив последние капли горячей струи, натягивает штаны.

У большого костра мужчины лакомятся жирными кусками мяса, срезанного с ещё утром бегавшего, а теперь зажаренного до чёрной корочки сочного кабана и запивают хмельным мёдом, смешанным со сладким вином.

– Она не похожа на наших женщин. Слишком тонка и бледна. Какой стрелой сразила она тебя, Ратибор?– Голос вождя спокоен, но в нём чувствуются нотки иронии и любопытства.

Действительно, что нашёл он, могучий охотник, в этом слабом создании? Или дерзкие соплеменницы, готовые постоять за себя не только на охоте, но и на брачном ложе, наскучили, и он ищет утеху там, где в его силе нуждаются? А, может, золотые локоны чужестранки ослепили зоркий взгляд, а ясные глаза затуманили его разум? В любом случае, Ратибор уже не тот суровый воин, коим ушёл. В его глазах смешались тоска и непомерная страсть, а тяжёлая дума наложила печать на некогда невозмутимое чело.

–Мы не подвластны выбору богов, ты же знаешь! – Тихо вздыхает мужчина и бросает взгляд на группу женщин, среди которых сидит его избранница.

–Некоторым он может прийтись не по вкусу.

Да, навряд ли местные девушки смирятся с тем, что сердце лучшего охотника забрала эта белолицая женщина. Стриборг находит глазами Кайру и прослеживает её взгляд, сверлящий закутанную в меха Йорку.

Взгляд разъярённого зверя, выслеживающего добычу.

– Да, знаю. Но Кайра мудрая женщина. Она поймёт, – и хотя ответ Ратибора уверен, всё же нотки сомнения выдают его озабоченность: «Нет, не та это будет Кайра, которую я знал и любил под сенью шепчущегося леса, если смирится и поймёт. Горяча может быть месть дикой охотницы. Так же горяча, как любовные стоны и крепкие объятия, обжигающие своим огнём влажные от пота обнажённые тела во время дикой и необузданной страсти».

– Но простит ли?– многозначительно спрашивает Стриборг, словно прочтя мысли охотника.

Из – за тени высоких елей на поляну выходит Ведун и подходит к главному костру. Завидев его, Стриборг и остальные поднимаются, кивают головами и протягивают ему пустой рог. Ведун достаёт из полога одежды острый нож, делает надрез на своей ладони, капает несколько капель в сосуд и передаёт его вождю, который повторяет действия гостя и передаёт рог по кругу другим мужчинам, так же делающим надрезы.

Наполнившийся сосуд отдают Ведуну, содержимое которого тот выливает под корни сухому дубу:

– Прими дар, великий Таур! Да будет царствие твоё вечно, да будет кара твоя справедлива, да будут дети твои любить тебя!– и, взмахнув руками, старик рассыпает в пространство триллионы сверкающих частичек, которые, пролетая между сидящими, поднимаются выше, укутывая собой сухие ветки древнего древа.

И в этот момент время словно остановилось и замерло.

Йорка, с отвращением наблюдающая за происходящим, замирает от удивления, видя, как тонкие струйки алой жидкости бегут по засохшему стволу дерева, наполняя его зеленью и силой. Замолкают стуки барабана. Замирают в неимоверных позах молодые танцовщицы. Йорка обводит взглядом всех присутствующих. Неподвижные, как каменные статуи, сидят иирки на своих местах. Мертвенная тишина окутала поляну так, что слышны только слабые сердцебиения мужчин и женщин, участвующих в магическом таинстве природы. Кажется, само время остановилось, что бы узреть свершающееся чудо. Молодые листочки быстро раскрываются на кончиках веток, поднимаясь всё выше и выше, к самой кроне. Ещё чуть – чуть и ветер уже играет листвой в ветках крепкого, наполненного молодостью дуба.