Балиани откинулся в кресле и прикрыл глаза, я тоже сделал вид, что спокойно смотрю в окно. Вита уже виднелась впереди светящимся шаром с золотистыми разводами облаков и черными просветами между ними. Вот они, энергетические колодцы! Именно оттуда и должна была энергостанция забирать энергию. Какая она, Вита? Когда-то я прожил с ней рядом, на Дубле, два года, но по-настоящему Виту так и не видел. Но уже завтра я увижу ее своими глазами!
Рядом с Витой в окне уже хорошо просматривался Дубль, плывущий по своей орбите. Как там теперь? Чип отозвался на мою мысль, увеличив мираж. Вот он, Дубль! На поверхности вытянутого астероида отчетливо виднелось серое поле военного космодрома, рядом – синяя стрела миражного памятника, левее сверкал огнями гражданский космопорт. Правее светился стеклянный купол завода искусственного регдондита, а за ним мерцало голубоватое полотнище энергоприемника, куда стволы переброски нашей энергостанции должны были сбрасывать энергию с Виты. Завод особенный, один коэффициент выработки чего стоит! Двести тонн искусственного регдондита на тонну натурального – такого ни у одного завода нет, только у «Энергосектора»! Там, кажется, технология какая-то особая, секретная.
А вот в центре, между куполом клуба Космофлота и космопортом, светятся грузовые и пассажирские тоннели, и ярче всех – пешеходный Проспект с его движущимися дорожками. За проспектом, подальше от завода и космодрома – голубоватые, прозрачные жилые купола, тоже ярко светятся и изнутри, и снаружи.
Что у них сегодня такое? Огни завода пригашены, зато Проспект, космопорт и военный космодром светятся, будто в праздник. «Двенадцатое апреля 2472 года», – подсказал мне чип. Ну и заработался же я! Ну, конечно, День Космонавтики! И десять лет с той самой ночи. Но что вспоминать попусту?
Глядя на звезды в окне, я попытался сложить их в привычные созвездия, но астрологические знаки земного зодиака не получились. Ну что же, это естественно, ведь сейчас я смотрю на них не с Земли, а совсем с другой точки зрения. Потому и космологика считает людей, рожденных на чужих планетах, греховными существами. Они с детства видят созвездия с другой точки зрения, а по мнению космологистов, это полностью искажает исполнение жизненного предназначения человека. Во всяком случает, исполнение моего предназначения это исказило – действительно, как его исполнять, когда ты родился на Регдонде, и даже родная мать убеждена в твоей врожденной тупости и уродстве? Но с другой стороны, теперь-то я не тупой урод, а инженер и командир энергостанции.
Давай-давай, Сизиф, давай,
И камень свой скорей катай…
Я начал гудеть под нос песню, но пульт снова забился сигналом тревоги. В мираже на чистом черно-звездном космическом небе смутно мелькнуло что-то темное, будто звездное небо сгустилось в одном месте. Что там показывает локатор? В поднявшемся черном мираже появилось изображение плывущего в космической пустоте человеческого тела. Растопыренные неподвижные руки, расставленные ноги, переливающийся хамелеоновый экзоскелет… Человек в открытом космосе! Пульт зазвенел тревожным сигналом и автоматически включил режим торможения. Балиани открыл глаза и снова натянул на голову биоволновую дугу.
Скорее локатор! Что там? Температура тела та же, что и в открытом космосе. На человеке не наружный экзоскелет для работы в открытом космосе, а облегченный, аккумулятор двигателя заряжен наполовину. На Вите, с ее переменным магнитным полем и постоянными отказами электрооборудования, ученые с Каутильи и строители из «Энергосектора» одеваются именно в такие экзоскелеты – легкие, но с мощными двигателями. По всем показателям мозг человека погиб, регенерация в таких случаях запрещена. Значит, остается только подобрать его и сообщить о происшествии на Дубль, ну и попытаться узнать, что с ним случилось. Чип отдал приказ пульту. Из борта станции навстречу летящему телу вытянулись легкие захваты и втянули тело внутрь станции.
