— Мы с вами ходим по кругу, Андрей. А суть одна — мы из разных миров. Вы — депутат облсовета и очень обеспеченный человек. Я — простая учительница. Между нами просто ничего не может быть, — она как будто успокоилась и говорила уже без того надрыва. — Кроме того, что я пока педагог вашего сына.
— Тогда у меня будет к вам предложение, — Андрей продолжал сидеть, глядя в упор в лобовое стекло. — Займитесь с Никитой английским языком, он конкретно просел за лето. Я буду вам хорошо платить, вы соберете деньги на операцию за пару месяцев. А если не хватит, я добавлю.
— Я не буду успевать, — мотнула головой Дарья, — к вам, потом домой.
— Не надо к нам, — быстро сказал Топольский. — Я буду привозить Никиту сюда, к вам.
*Стокгольмский синдром — термин в психологии, означающий симпатию жертвы к насильнику.
13. Глава 13
Маша
— Они мне отказали, — говорит Макс, глядя в невидимую точку перед собой, как только все рассаживаются за столиком.
Мы сидим в кофейне, парни написали в нашем чате на троих, что надо встретиться. Мне пришлось наплести Алине, что я остаюсь после уроков ждать маму, а самой прятаться за зданием лицея, пока подружка свернет к остановке.
— Как отказали? — переспрашиваю удивленно. Я была уверена, что Макса возьмут в Игру.
— Сегодня пришел отказ, — он демонстрирует нам сообщение с неизвестного номера.
— Знаешь, я подозревал это, — осторожно замечает Сева. — Слишком долго они обсуждали твою кандидатуру.
— И что же делать? — спрашиваю, испытывая чувство вины за то, что так и не смогла залить на телефон Топольского следящую прогу.
Парням объяснила, что вмешался отец Никиты. Да и сам Топольский теперь как будто меня сторонится.
— Я пойду, — решительно кладет ладони на стол Севка.
— Нет, — мотает головой Макс, — тебя тем более не возьмут. Палевно. Ты же можешь Волынским инфу слить, они ж не самоубийцы.
Мы сидим, потерянно уткнувшись в пустые чашки.
— Ладно, — встает из-за столика Макс, — расходимся. Жаль, не вышло. Понятия не имею, чем я их не устроил.
— Они в курсе, что ты дружил с Грачевым? — спрашиваю, поднимаясь следом.
— Конечно, — кивает Макс, — думаешь, догадались?
— Не знаю, — качаю головой, — здесь все что угодно может быть.
— А я считаю, что ты изначально для них не варик, — возражает Сева. — Вспомни, как лайтово Сергей прошел все задания. Ему просто не повезло на стройке. Ты тоже годный игрок, предсказуемый, понимаешь?
— Я не понимаю, объясни, — дергаю Севку за локоть.
Мы выходим на улицу, и парни идут со мной на остановку. Это уже сложившийся ритуал.
— Они ставят ставки, — поясняет Сева, поправляя очки, — предполагая, сможет или не сможет игрок выполнить задание. Максу сложно придумать задание, с которым бы он не справился. В Игре строгий запрет на криминал и интим, они не могут потребовать ничего подобного. А с остальным наш терминатор справится. Поэтому им нужен лузер. Темная лошадка. От которого неизвестно чего можно ждать. На такого игрока интересно ставить ставки как раз потому, что он непредсказуем.
— Почему запрет? — слегка краснею, представляя, что они могут вообразить. Но мне важно знать.
— Учредители чтут уголовный кодекс, — усмехается Макс.
— И очень хорошо его знают, — добавляет Севка.
Больше мы не разговариваем, каждый думает о своем. Подходит троллейбус, я прощаюсь с ребятами и еду на физику.
На уроке путаюсь и забываюсь, репетитор все время поправляет и делает замечания. Мне стыдно, что я завалила урок, но из головы не идет сегодняшний разговор.
