В медпункте меня долго поливают перекисью и заклеивают ссадины пластырем. Каменский ждет снаружи, привалившись к стене. По другую сторону двери ждет Мамаев.
— Мы отгребать идем, Анвар, ты иди в класс, — отправляю друга, — а то прогул влепят.
— Ты в порядке, Ник? — вглядывается он в меня с тревогой.
— В порядке, — киваю.
Незачем мне создавать ему проблемы с отцом и братьями. За успеваемостью Анвара следит его старший брат, он же ходит на собрания и состоит в родительском чате. А Умар Мамаев — это настоящая ходячая реклама боев без правил. Так что лучше не рисковать.
Каменский отлипает от стены и идет за мной, я молча шагаю к лестнице.
— Ты иди в отказ, я сам отмазывать буду, — предупреждает он из-за спины.
Посылаю сквозь зубы, но в кабинете директора Макс начинает говорить первым, не давая мне возможности вклиниться.
— Топольский ударил меня, потому что я его спровоцировал, — стоит прямо и смотрит в глаза директрисе. — Назвал его вонючим мажором.
— Это так, Никита? — Атаманша сверлит меня пронзительным взглядом.
Атаманша — потому что Атаманова. Светлана Артемовна Атаманова.
— Нет, я ударил Каменского, потому что он меня просто раздражает, — отвечаю, морщась от того, как щиплет перекись.
Скотина этот Каменский. Можно было меня на стенку толкнуть?
— Ты понимаешь, что, если бы Никите осколки попали в глаза, он мог остаться слепым? — голос директрисы звенит от возмущения.
— Да, понимаю. И я сожалею, что так получилось, — Каменский делает такое лицо, что даже я ему верю.
— Вы оба спортсмены, гордость лицея, какой пример вы подаете младшим классам, — заводит Атаманша старую песню, и мы понемногу расслабляемся.
То, что нам особо ничего не грозит, я понимаю. Иначе придется Светлане Артемовне самой возглавить лицейскую футбольную команду, а потом еще и сгонять на чемпионат юниоров по вольной борьбе.
Но мы молча выслушиваем все, что она нам высказывает, и признаем, что были неправы. Каменский даже извиняется передо мной. Я тоже сквозь зубы цежу извинение. Атаманша на прощание сообщает, что ждет в лицее наших родителей, и наконец-то мы свободны.
Мне все равно, мне нужно скорее в класс. Я сорву красную брошь с Мышки, уведу из лицея, в такси увезу, может, еще не поздно. Если учредители не увидели, то все еще можно откатать обратно.
Нас промурыжили до большой перемены. Бегу в кафетерий, но на входе мне на шею бросается Мила.
— Ник, — она начинает целовать меня при всех, вытирая слезы, — милый, с тобой все хорошо? Я так переволновалась.
— Да отвали ты, — чуть ли не отталкиваю ее и разворачиваюсь к стоящей рядом Алисе. — А ты прекращай шипперить, ясно?
— Ты ее краш, Топольский, — пожимает Алиска плечами, — смирись.
А я уже выхватываю глазами Машу. Она по-прежнему с этим чертовым красным цветком, и румянец на скулах тоже горит красным. Голик и Белова сидят за столиком рядом с потерянными лицами.
Подхожу к ней и протягиваю руку к броши.
— Сними, слышишь? Сама сними.
Вместо ответа Маша легонько качает головой и указывает глазами на телефон, лежащий на столе. Вижу на экране выведенное сообщение.
«Поздравляем. Вы в Игре».
И мне хочется кого-то убить.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
