Пересилить себя и вековую русскую лень удалось. Процесс, как говорил наш первый президент, пошёл.
Итак, к приезду Барышень квартира была убрана, запас продуктов закуплен, постельное бельё приготовлено. Ждали-с. Барышни оказались деятельные. Так, к удивлению Мужчины, душ и ванна им не понадобились совершенно. «Ну, может, у современной молодёжи так принято. То есть в том смысле, чтобы небольшая телесная отдушка от неумывания была бы. Это по-своему возбуждает», – думал Мужчина, в некотором замешательстве приготовляя для Барышень утренние гренки.
Этот приезд Барышень Мужчину волновал. Во-первых, ему хотелось поговорить. По-настоящему он разговаривал с собакой, которая приехала из России вместе с ним. Больше никто в его окружении русского языка не понимал. Поэтому и темы были намечены: культурная жизнь столицы, литературные новинки, политика, жизнь вообще и дружба в частности.
Последнему направлению беседы, дружбе то есть, Мужчина придавал особое значение. Он разработал тончайший и вернейший, в его понимании, план овладевания Барышнями. Полное отсутствие «женского полу» сделало Мужчину нервным, легкоранимым и подозрительным.
«Теперь, – думал он, – в эпоху ихней сексуальной революции доступ к телу Барышень будет, думается, возможным и не очень сложным».
Барышни же этих мыслей Мужчины не знали и были заняты исключительно задачами двухсуточного овладения Парижем по схеме «нон-стоп». При обсуждении планов и программ экскурсий всё время слышалось: «Анжела это не велела. Анжела сказала: сюда – в последнюю очередь. Ох, Анжела этого не одобрит». И так далее.
Мужчина сделал вывод, что Барышни боятся начальницы, Анжелы. Судя по всему, дама была сурова, жестока и требовательна. Барышни же, вернувшись после первого дня овладения столицей Франции без ног, естественно, тихонько готовили ретираду. Иначе говоря, по старому студенческому, да ещё и российскому, обычаю было ими решено начальника Анжелу надуть. Самым бессовестным образом. Поэтому в список увиденного за эти сутки было внесено: прогулка на пароходике, Бурбонский дворец, Вандомская площадь, Гранд-опера, дворец Шайо, Дефанс, Дом инвалидов, Елисейские Поля, Консьержери, Лувр, Мадлен, мост Александра III, Музей д’Орсэ, статуя Генриха IV, Нотр-Дам, Отель Клюни, Пантеон, Эйфелева башня.
Барышни решили, что всё это они прочтут по путеводителю для доклада строгой Анжеле, а сами отправились в кафе, где и провели почти весь следующий день, попивая чай и кофий, поглощая круассаны и активно пользуясь бесплатным туалетом. Что говорить, жизнь есть жизнь.
А планы Мужчины постепенно рушились. В первый вечер собеседования о русской литературе, театральной Москве и политической жизни столицы практически не состоялось. На все вопросы Барышни, лихо пробуя суп, сваренный с огромным трудом Мужчиной, отвечали ему на каком-то своём, птичьем языке.
Из литературы отметили какую-то Дашкову – «прикольно». И Улицкая тоже у них пошла «в кайф».
О консерватории отметили, что недавно там «залудили» симфонию Шостаковича, ну прямо «в стеб». В общем, по их рассказам, скорее чириканью, получалось, что жизнь в кайф, нужно только залудить музона и стебаться по полной.
Мужчина слушал всё это с испугом, но послушно кивал головой, всем своим видом показывая, что, мол, тоже не отстал от молодёжи, что всё в кайф и стебаться так стебаться – кто же против. Что всё это значит, он не понимал, но держался из последних сил. Ещё бы – впереди была ночь! Была разработана программа обольщения. Уж Бог с ним, с этим «приколом и кайфом», лишь бы программа была выполнена.
