Несмотря на нашу договорённость, к сегодняшнему ужину Аля собственноручно испекла шарлотку. Шарлотка не сильно поднялась и немного пригорела, но я рассыпался в похвалах. Аля благодарно улыбалась в ответ и заинтересованно расспрашивала меня, как прошёл день, мило поддерживала беседу о всяких интересных явно только мне мелочах. Я рассеянно отвечал, радуясь, что утренний конфликт исчерпан, но в тоже время ощущал неловкость и смутную тревогу.
Позже мы устроились на удобном диванчике. Хотя обычно позволяли себе алкоголь только в выходные, я решил, что сегодня можно сделать исключение. Разлил по бокалам Chianti, оставшееся от последней поездки в Италию, и закинул стройные ноги подруги к себе на колени. Не успел я предложить «за нас» тост, как Аля сделала поспешный глоток и тихим, извиняющимся тоном пробормотала:
– Серёж, ты не жалеешь?
Я вздрогнул.
Мужские решения тем и отличаются от женских, что мы не возвращаемся к ним постоянно в ненужной рефлексии. Решено – и всё. Если что-то поменяется, я непременно скажу. Чтобы потянуть время, как можно небрежнее спросил:
– О чём?
– О своём решении.
Аля помолчала и ещё тише добавила:
– И что тогда согласился с моим.
Я специально медлил с ответом, глядя отсутствующим взглядом прямо перед собой, очень хорошо представляя себе, как это выглядит со стороны. Для пущего эффекта нахмурился и поставил бокал на стол, для чего мне пришлось наклониться и снять с колен ноги подруги. Аля заметно побледнела.
Мне не хотелось ни огорчать, ни обижать подругу. Видел, как от моего красноречивого молчания буквально с каждой прошедшей секундой Аля всё больше напрягалась.
Надеялся, что это станет уроком. Мне не хотелось выяснять отношения. Никогда. Хотелось, напротив, освободить жизнь от мелочных женских истерик. То, что произошло сегодня утром – недопустимо. Если это ещё раз повторится, придётся решать вопрос кардинально.
Если бы я жил с Ниной, то мог не произносить эти слова вслух. В «воспоминаниях», которые у меня появились, мы были так настроены друг на друга, что часть разговоров вели безмолвно. Это особенное наслаждение – и оно невозможно без полного доверия. Общение голосом, игру интонациями тоже часто и с удовольствием практиковали.
Но и сейчас проговаривать вслух жестокие слова я не собирался. Это навсегда бы изменило наше общение, я этого не хотел. Аля должна понять сама.
Выдержав достаточно долгую паузу, холодно ответил:
– Нет, нисколько. Но мы договорились, что ты не будешь меня об этом спрашивать.
Аля уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Горько и искренне, как ребёнок, у которого родители отобрали в наказанье телефон.
– Что-то случилось? – спросил я уже куда более тёплым тоном и нежно привлёк к себе вздрагивающую от слёз девушку.
Она покачала головой:
– Извини. Не могу успокоиться с утра. Шарлотку приготовила, чтобы тебя порадовать.
– Спасибо, я понял. Это приятно, но не стоило.
– Нет, что ты. Мне хочется готовить для тебя. Хочешь, в выходные испеку торт?
Я оценил угрозу и вкрадчиво заметил:
– Мы найдём чем заняться в выходные. Махнём за город?
Аля для проформы ещё раз всхлипнула и с надеждой переспросила:
– Может, на неделю в Дубай, а, зайка?
Тьфу ты, опять «зайка». Сколько раз говорил, да что уж там, легче сделать вид, что не замечаю, чем тратить нервы.
Но вот чего уж мне точно не хотелось, так это романтичного отпуска с Алей. И так жалел, что неосторожно брякнул про выходные за городом. Ладно, их перетерплю. Но неделя – слишком долго. К тому же как я не любил жару, но сорок пять градусов жарко даже для меня.
