– Это что еще за бред?
– Это не бред, это факт. У тебя в командировках случались проблемы с пищеварением от незнакомой кухни?
– Бывало, и что?
– Что такое «акклиматизация», знаешь?
– Естественно!
– А «апланетизация»?
– Хм, кажется, начинаю догадываться. То же самое, только малость покруче.
– Слишком мягко сказано, – Серж усмехнулся, – некоторые люди в чужой биосфере вообще находиться не могут, хотя никаких объективных причин для этого нет – ни опасных бактерий, ни вредной атмосферы, ничего. Знаешь, почему в городах на других планетах нет ни грамма зелени, а если и есть, то только земная в кадках и клумбах?
– Никогда не обращал внимания, – Содоса неожиданно заинтриговало то, о чем говорил Серж, – я-то все больше с техникой и с людьми работаю.
– Я однажды видел женщину, которая поехала на экскурсию за город. Здесь, в столице. Так вот, когда автобус подъезжал к оазису, с ней случился припадок. Колотило ее по страшному! Пена у рта, судороги и все такое… А один мужик, сообразивший, в чем причина, завязал ей глаза, чтобы она не видела леса, и все закончилось. Ее прямо так, с завязанными глазами, посадили на попутку и отправили обратно, в город. Вот. Впрочем, столь сильная реакция встречается нечасто.
– Не знаю, не знаю, на меня ваш лес что-то никакого негативного эффекта не оказал, – Содос указал на темнеющую невдалеке зеленую стену, – смотрю вот и не жалуюсь.
– Да? Ты так считаешь? А ты попробуй познакомиться с ним поближе!
– В смысле?
– Сейчас продемонстрирую, – Серж наклонился, высматривая что-то на обочине, – ага, вот!
Он сорвал какую-то травинку и протянул ее Содосу.
– На, держи. Этот местный сорняк растет буквально повсюду, никакого спасу от него нет. Да ты не бойся, – подбодрил он, видя, что тот колеблется, – он совершенно безобидный!
Протянув руку, Содос осторожно взял травинку двумя пальцами и поднес к глазам, чтобы рассмотреть повнимательнее. «Совершенно безобидный», сказал Серж, но почему-то рука, покрывшись мурашками, так и норовила отбросить тонкую зеленую с лиловатыми прожилками веточку. Он почти физически ощущал, как от нее по вспотевшим пальцам расползается невидимая грязь.
Содос выронил травинку и машинально вытер ладонь о брюки. Его передернуло.
– То-то же! – удовлетворенно констатировал Серж, – а вздумай ты поковыряться ею в зубах, то промывание желудка тебе гарантировано.
– Я уже промыл, – буркнул Содос.
– И знаешь, почему так получается?
– Ну?
– Они чужие! И эта травинка, и лес, и хайенна, даром, что дохлая. Человеческий организм с ними просто несовместим. Собачий, как выясняется, тоже. Самые свирепые ротвейлеры даже носа за пределы поселка не высовывают, а когда их вывозишь на машине, забиваются под сиденье и скулят как щенки малые, так что о собаках можно забыть.
– А сами почему не охраняете, пусть даже без собак?
– Ты что, совсем дурной? – Серж даже возмутился, – вот ты сам согласился бы пойти ночью сторожить поле, зная, что тебе светит встретить живую хайенну? Причем, взрослую, а не щенка, которого ты видел. Да что там! У тебя вот хватит духу прямо сейчас сходить и посмотреть на эту тушку еще разок, поближе? А?
– Спасибо, что-то не хочется, – при воспоминании об увиденном, Содоса снова передернуло, – а ты сам видел… живую?
– Да, пару раз, – кивнул Серж, – хотя, правильнее будет сказать не «видел», а «слышал».
– Почему?
– Оказавшись совсем рядом с затаившейся взрослой хайенной, ты ее не увидишь, но поймешь, что она рядом потому, что неожиданно оглохнешь. Я не знаю, как они это делают, будто впитывают в себя все окружающие звуки и все тут. Возможно, это помогает им подкрадываться незамеченными к своей добыче, я не знаю. Ощущение кошмарное. Тебя просто парализует – не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой, бежать невозможно, не говоря уже о том, чтобы вертеть головой по сторонам, пытаясь углядеть эту тварь. Увидишь – будет только хуже.
