Читать онлайн Ольга Мацкевич - Игры ветра. Рассказы, миниатюры

СНЫ И ДНИ ГОРОДА В. (рассказы и миниатюры)

ГОСУДАРСТВО ДВОИХ (миниатюры о любви)

БАШНИ НА МЕРЕДИАНЕ (миниатюры, сказки)

ПОДСОЛНЕЧНОЕ ЦАРСТВО (миниатюры, сказки)

Связь между историями скрытая, хронологических рамок нет.

Можно начинать читать с любой из четырех частей

В городе В. видеть сны каждый день – самое обычное дело: слишком тонка граница, слишком дождлива погода, слишком тиха и задумчива глядящая каждую ночь на город Луна. Если бы вы оказались в этом городе, вы бы тоже каждую ночь видели сны, хотя вполне возможно, что вы уже там, ведь никогда нельзя быть уверенным, что то, что ты видишь вокруг себя – не очередной сон.

Порой сам не осознаешь, как происходит переход. Кажется, шел в магазин за хлебом, и все было как всегда, но вдруг ты уже во сне, а где эта невидимая граница, отделяющая от реальности, не можешь ни понять, ни вспомнить. Такие сны невесомы и похожи на дым, на утренний туман, который растает сам, как только солнце поднимется выше.

Но иногда сны другие, похожие на охотничьих собак, до смерти загоняющих дичь, они преследуют утром и не оставляют целый день.

Через сон можно вернуться в прошлое или уйти в будущее, но ты не обязательно увидишь их такими, какими они были и будут… скорее такими, какими хочешь или боишься их увидеть.

Иногда благодаря снам пришельцы из вчера или завтра посещают город. Не удивляйся, если однажды в неверном свете фонаря встретишь себя самого, только лет на 20 моложе или старше – здесь это в порядке вещей. Можешь даже остановить этого случайного прохожего и переброситься с ним парой фраз, пока он не растворится в непроницаемом тумане, из которого явился. И, однако, не ищи в том знака и не принимай на веру каждое такое явление. Быть может, ты всего лишь попал в чей-то сон или чье-то, возможно даже твое собственное, воображение решило сыграть с тобой очередную шутку.

Во всяком случае, с одним человеком, который живет в этом городе уже много лет, подобное случается постоянно.

– И все-таки это занимательно, – думал один человек (или это лишь снилось ему?), – если о чем-то и можно рассказывать серьезно и увлеченно, так это о снах. Сны снятся всем, и каждый их понимает, так почему бы не говорить о них пусть даже с первым встречным?

И, подумав так, один человек стал ловцом снов. Но только на время. Ведь теперь у него было что-то вроде пчелы под шапкой или меда за пазухой, а можно ли выносить это достаточно долго?

И все-таки он успел разглядеть кое-что за границами сна (а может и это был сон?). Он видел как невиданные звери Ночи стоят, склонив головы, и смотрят на него напряженно, как птицы Рассвета разрезают крыльями воздух, мистические сны клубятся над болотными топями, а волшебные проносятся бликами по стволам деревьев-великанов, по глади чистых прудов, полных соли…

Он видел: все обитатели мира – призраки. Они могли бы оказаться в любом месте, которое были бы в состоянии представить, если бы не страшный холод и темнота, которые лишают их силы и памяти. Иной раз им кажется, что какая-нибудь, найденная прямо на дороге, безделица и есть то, что они ищут, но радость всегда минутная они понимают, что обманулись, и будут обманываться снова и снова.

Он видел: в ночи есть звезды, а туман порождает видения, но все опутывают серебристые тонкие нити – огонь любви и тепло дружбы. Это они делают границы сна такими тонкими и проницаемыми.

А потом, похожий на бродягу, колдун захотел взять его на службу, чтобы приносить нежные и тонкие сны для своих близких и тяжелые и удушливые сны для врагов. И человек знал, что это ему доступно. Ловец снов может даже передать через сон послание – взгляд, слово или мысль, а иной раз и материальный предмет, но ловцы никогда не исполняют меркантильных просьб, если только, конечно, колдуну не удастся их обмануть.

Но удался ли обман или нет, человек не понял – он проснулся (можно ли так говорить?) и увидел, что потерял что-то, что-то вроде пчелы под шапкой или меда за пазухой, что-то, что и делало его ловцом снов. Он почувствовал боль, но не заплакал, ведь он всегда знал, что это лишь на время (или нет?).

И вот в одном маленьком городе, когда уже было немного за полночь, то есть в самое грустное и волшебное время, один человек оделся и вышел на улицу, во влажную осеннюю ночь, немного пройтись и послушать ветер.

На улицах города В. всегда дует ветер, всегда волнующе и тревожно. В свете фонаря листья исполняют пугающий танец: подпрыгивают невысоко и точно привязанные падают снова на землю – слишком тяжелые от воды, чтобы подняться, слишком подверженные ветру, чтобы остаться неподвижными.

– Совсем как я, – холодно подумал один человек.

Если бы на улице было больше фонарей, каждая из идущих за ним следом темных фигур подумала бы что-то другое, но фонарей было мало, и человек невидимым шел за человеком, и смотрел, как листья танцуют свой пугающий танец, и холодно думал – «совсем как я».

Только ветер видел их темный строй со стороны, плакал, злился и пытался все рассказать, но кто привык по-настоящему слушать ветер на самом исходе осени, когда и от собственных мыслей темно?

Вот и последний фонарь гаснет, листья остаются невидимыми где-то там, в темноте. Продолжают ли они свой танец?

У одного человека был двойник, который жил на границе. Время от времени человек получал от него письма, но никогда на них не отвечал.

В конце зимы двойник всегда писал так: «Дорогой, К.! Идут дожди, и межевой столб наполовину ушел в вязкую грязь, но скоро наступит весна и тогда на его верхушке птица совьет гнездо». Весной он писал о том, как цветут сады, летом – о том, сколько яблок, осенью – опять о дождях и том, что зима, должно быть, наступит уже совсем скоро.

Снова и снова двойник писал обо всем этом, и иногда человеку становилось страшно – что если смена пор года, единственные изменения, происходящие и в его жизни тоже?

Спящему человеку снятся черные и белые птицы, которые как яйца высиживают человеческие сердца. Кто виноват в том, что его сердцу досталась черная птица? Чья заслуга в том, что о его сердце заботится белая? И какая птица укрывает крылом его собственное маленькое испуганное сердце?

Черные птицы кричат, точно целый лес вековых деревьев скрипит перед грозой. Белые птицы молчат, смотрят внимательно и осторожно.

Спящему человеку снится, что его сердце вот-вот станет очень горячим, расширится и заставит, наконец, треснуть сковывающую его скорлупу. Одеяло сползает на пол, от волнения он ворочается с одного бока на другой, прикусывает губу во сне.

Стены спальни покрываются сетью трещин, через которые брезжится слабый утренний свет. Не страшно потерять привычное: комнату, тело и даже мысли – это не более чем скорлупа. Но страшно, так страшно и так волнительно увидеть над своей головой крыло. Черное или белое.

От утреннего сна не остается ничего кроме смутного воспоминания. Нужно бежать на работу, сегодня так много важных дел! На улице зябко и холодно. С голых ветвей деревьев с шумом срываются вороны. И что-то неясное вдруг защемит в груди человека, когда он остановится, чтобы посмотреть на них, кутаясь от холода в тонкое осеннее пальто.

И что-то внутри всколыхнется, когда два потрепанных белых голубя подойдут совсем близко к его ногам, так близко, что можно будет коснуться озябшими пальцами их жестких перьев.

В американском кино, если главный герой законченный неудачник, напротив его квартиры всегда оказывается окно другой квартиры, в которой живет очень красивая, скромная и добрая девушка. По вечерам, под срывающееся на крики комментаторов бормотание бейсбола, с банкой пива и пакетиком чипсов (готовить-то неудачник совсем не умеет) герой наблюдает за ней, очаровывается, влюбляется, и жизнь его наполняется смыслом и теплом. Если повезет (а так почти всегда и случается), они встречаются и живут долго и счастливо.

Напротив квартиры одного человека тоже есть окно. Однако, и утром, и днем шторы в нем плотно задернуты. Грешным делом человек уже стал подозревать, что обитатель квартиры – вампир, не терпящий солнечного света.

Однажды, когда на душе у него было особенно плохо, и он, в рассеянности, по привычке глядел на стянутые вместе шторы, воплощавшие, казалось, всю невыносимую сторону его жизни, они вдруг двинулись, снова замерли и, наконец, нерешительно поползли в сторону. Человек, затаив дыхание, следовал глазами за открывающимся занавесом судьбы, сердце его будто бы опустили в холодный мед.

В темном проеме окна показалась гибкая серая тень, а следом за нею – вытянутая лысая голова. Похожий на черепаху старик, узловатыми руками не без усилия поднял на руки толстого дымчатого кота, бросил потухший взгляд на мокрую улицу и снова скрылся в своем нафталиновом мире.

Человек даже почти улыбнулся.

Человек спит и ему снятся солнечные блики на поверхности воды, и электрические искры в пространстве, вокруг кого-то напротив. Он протягивает руку – видение с легким смехом отступает и ему кажется, что он снова маленький мальчик и играет с дверью в отцовскую комнату, в которую входить строго-настрого запрещено. В этот момент он как никто знает, что если бы дверь была изначально открыта, было бы совсем не так интересно. Гораздо интереснее добиться того, что бы открылась закрытая дверь, хоть за ней, возможно, и не больше того, что в комнатах с открытой. Человек делает шаг назад, и замок двери щелкает, она чуть приоткрывается. Это едва заметное движение вызывает волну восторга и желания. Он делает шаг вперед. Будто отражая его движение, дверь снова плотно примыкает к косяку, замок щелкает – она заперта. Игра, конец которой обещает удивительное наслаждение, чудесный приз, долгожданную разгадку!.. Человек – существо играющее.