Восточный красавец прекратил массировать мои ноги и в ужасе уставился на ревнивца. Только сейчас я заметила, что наложник по привычке избавился от набедренной повязки. И теперь застыл передо мной на коленях голый. Ситуация как в бородатом анекдоте: муж вернулся из командировки и застукал жену с любовником.
На долю секунды я почувствовала себя изменщицей, пойманной на горячем. Забыла, кто я такая, — жестокий дракон, которому позволено всё.
И даже собиралась начать оправдываться, но…
Стоп!
Раз у меня был гарем, значит, Сивер как-то с этим мирился. Учитывая крутой нрав Мхил Дракар, вряд ли я прошлая позволяла ему выказывать недовольство, а тем более — сыпать претензиями.
Нет уж! Нельзя позволять садиться себе на шею!
Да и ничего предосудительного я не делала. Обычный массаж ступней. А то, что массажист голый… Так тут душно, как в сауне.
— Ты чем-то недоволен?
Дрот знал, каких моральных сил стоил этот безразличный, холодный тон.
То, что Сивера необходимо поставить на место, я поняла на каком-то интуитивном уровне. Надо было жёстко обозначить свою позицию: терпеть вспышки ревности я не собиралась. Раз дашь слабину — придётся всё время бороться с последствиями.
— Что ты, Миалэ, — ядовито протянул Сивер и скрестил руки на груди, — кто я такой, чтобы указывать своей жене, с кем ей развлекаться?
— Ты забываешься!
Супруг с шумом втянул воздух. Фиолетовые глаза сверкнули яростью, ноздри затрепетали. Я прекрасно видела, с каким трудом Сиверу удалось взять себя в руки.
— Прости, — выдохнул он почти спокойно. Но при этом глянул на массажиста так, что бедняга отшатнулся и побледнел.
— М-м-мхил Др-ракар, могу я… — проблеял он, подбирая с пола набедренную повязку и спешно в неё закручиваясь, — м-м-могу я ид-дти?
Я милостиво кивнула, и мужчина пулей сорвался с места, даже массажное масло забыл. Опрокинутое, оно растеклось по полу липкой оранжевой лужицей. Приторно запахло апельсином. Неким его харонским аналогом.
Похоже, Сивер напугал несчастного до смерти.
С появлением моего мужа гарем будто вымер. Огромный зал опустел. Двери, ведущие в личные покои наложников, были закрыты все до единой. Из комнат не доносилось ни звука.
Они там что, затаились как мыши? Неужели настолько его боялись? Или Кхалэ не шутила, говоря о привычке Сивера избавляться от соперников?
Господи, да он же весь кипит! Вон как стиснул зубы! Наверное, и домкратом не разжать.
И дверь буравит взглядом. Ту самую, за которой скрылся массажист.
— Ты ничего ему не сделаешь! — вырвалось раньше, чем я успела прикусить язык.
Ну зачем я это сказала!
Сивер побагровел. Губы сжались в тонкую линию.
— Как скажешь, Миалэ, — процедил он сквозь зубы. И почему-то я ни капли ему не поверила.
Именно в этот крайне неудачный момент чёрт дёрнул эльфа выйти из комнаты.
В напряжённой тишине скрипнула, открываясь, дверь. Словно в замедленной съёмке, я увидела, как Сивер повернулся на звук.
И его лицо перекосило.
— Почему… почему… — от бешенства слова застревали у него в горле.
Почему что?
Эльф стоял у края бассейна, не обращая на нас внимания. Белая рубашка была застёгнута до самого горла, волосы, заплетённые в косу, лежали на плече.
От злости у Сивера на лице проступила чешуя — сверкающие зелёные пластинки у скул. Когти и клыки удлинились.
— Почему у него коса?! — взревел он.
И я вспомнила о эльфийских брачных традициях заплетать волосы в косу.
