— Ты! Я тебя предупреждал ещё в прошлый раз! Я надеялся, что ты взялся за разум. Как это понимать? Как?!
— Никак. Вы снова принимаете желательное за действительное.
— Не смей трогать мою дочь!
От такого окрика я вздрогнула и замерла. Отец решил, что Игорь Александрович снова… снова решился со мной заигрывать?!
— Если она хоть словом обмолвится, что ты… Что ты заваливаешь её, рубишь, я тебя в порошок сотру! Ты после этого никуда не устроишься! Ни в одно приличное заведение! Тогда я тебя пожалел… Слышишь? Пожалел! Ей было шестнадцать, а ты, больной урод, посмел распустить руки!
Дальше слушать я не смогла. Не смотря на всю эту ерунду с клубом и договором, сейчас Игорь вновь получает за то, чего не делал. Рубит он меня или нет, так вообще не важно: не он первый, не он последний. Это у меня на роду написано — быть козлом отпущения. Из-за дорогого папули, который умудряется наживать себе недоброжелателей и врагов с завидным успехом. Особенно среди коллег.
Дверь я открыла на автомате. Наверное, не стоило лезть во всё это так. Но сделав немного удивлённое лицо, лишь сумела выдавить:
— Я не вовремя?
Отец, чуть ли не свекольного цвета, нетерпеливо теребил галстук и жадно хватал ртом воздух. Ещё чуть-чуть, и его хватит удар, ну или гипертонический криз словит. Игорь, немного бледный, но с привычной ледяной непрошибаемой маской, стоял на расстоянии вытянутой руки от меня, возле шкафа. Сунул руки в карманы и спокойно смотрел на моего отца. На меня даже не взглянул.
— Олеся! Выйди отсюда!
— Пап, я слышала о чём ты тут кричал… И я не понимаю ничего. Кто тебе сказал, что Игорь Александрович заваливает меня? Кто?
— Олеся, выйди!
— Не выйду! — повысила голос и нахмурилась. — Опять ты лезешь в мою жизнь? Ты можешь хоть на минуту оставить меня в покое?!
— Он заваливает тебя?! Относится предвзято?
Бессонная ночь превратила меня в спичку. Вспыхнула я моментально. Наверное, мама права: характер у меня отцовский, пусть и не такой скотский.
Дверь я закрыла с грохотом, а потом, почти ничего не соображая, заорала:
— Да благодаря тебе меня все здесь ненавидят! Только из-за твоей фамилии! — щёки залились румянцем. — Из-за твоей грёбаной фамилии! И нет, он, — ткнула пальцем в Игоря Александровича, — меня не валит! Дай мне жить нормально! Не лезь ко мне! Хоть раз поступи как взрослый человек!
— Тогда почему твоих работ я не вижу? Почему семинарские такие плохие?
— Потому что учусь херово! — выкрикнула в ответ и осеклась. — У меня же не такие мозги, как у тебя. Я учебники не пишу… — нахмурившись, зло посмотрела на Игоря Александровича. — Я… я хотела с вами поговорить, о задании. Подожду возле аудитории.
Игорь догнал меня ещё в коридоре. Говорить с мужчиной было очень стыдно и неудобно. Вся эта ситуация бесила меня невероятно. Посмотрев в холодные голубые глаза, спокойно проговорила, опередив преподавателя:
— Я это сделала ради себя.
— Сказала бы правду...
— Я в жизни ничего не буду просить у отца! Ничего и никогда. Если… Если это твоя цель, чтобы я побежала плакаться к папочке: не дождёшься! Слышишь? Ни-ког-да!
— Отлично, — Игорь широко улыбнулся. — Сегодня ночью ты была… необщительной. Передумала?
— Насчёт задания?
— Насчёт общительности… И... Я хотел сказать тебе спасибо.
Спасибо? Вот уж его я не хотела выгораживать. Но получилось как получилось, поздно сдавать назад.
21. Ужасный день
Дома обстановка накалилась так, что вся наша жизнь превратилась в ринг для боёв без правил. Я подначила отца, посмела с ним спорить. И такую дерзость мне никто не собирался прощать. Быть может, если бы не та бессонная ночь, не те попытки Игоря влезть в мою голову, я сдержалась. Но увы.
