Иисус, последний Великий Инициатор - страница 7

«Для души, пришедшей с небес, рождение – это смерть», – говорил Эмпедокл за 500 лет до н. э. Каким бы возвышенным ни был дух, будучи заключённым в плоть, он на время теряет память обо всём своём прошлом; будучи вовлечённым в телесную жизнь, развитие его земного сознания подчиняется законам мира, в котором он воплощается. Он попадает под власть стихий. Чем выше его происхождение, тем больше усилий придётся приложить, чтобы вновь обрести свои дремлющие силы, свои небесные задатки и осознать свою миссию.

Глубокие и нежные души нуждаются в тишине и покое, чтобы проявиться. Иисус провёл свои ранние годы среди спокойствия Галилеи. Его первые впечатления были нежными, строгими и безмятежными. Место Его рождения напоминало уголок неба, примостившийся на склоне горы. Деревня Назарет мало изменилась с течением времени7. Его дом, возвышающийся ярусами под скалой, напоминал – как говорят путешественники – белые кубики, разбросанные в лесу гранатовых, виноградных и фиговых деревьев, а небо наполняли мириады голубей. Вокруг этого гнезда зеленеющей свежести парит чистый горный воздух, а на высотах виден открытый, ясный горизонт Галилеи. Добавьте к этому впечатляющему фону тихую, торжественную домашнюю жизнь благочестивой, патриархальной семьи. Сила еврейского образования всегда заключалась в единстве закона и веры, а также в мощной организации семьи, в которой доминировала национальная и религиозная идея. Отцовский дом был своего рода храмом для ребёнка. Вместо ухмыляющихся фресок, нимф и фавнов, украшавших атриум греческих домов, таких как в Сефорисе и Тиберии, в еврейских домах можно было найти только отрывки из законов и пророков, суровые, жёсткие тексты, написанные халдейскими буквами над дверями и на стенах. Но союз отца и матери во взаимной любви к своим детям освещал и согревал дом отчётливой духовной жизнью. Именно там Иисус получил своё раннее образование и впервые познакомился с Писанием под руководством Своих родителей. С самого раннего детства перед ним предстала странная судьба народа Божьего в периодических праздниках и святых днях, отмечаемых в семье чтением, песнями и молитвами. В праздник Кущей во дворе или на крыше дома воздвигался навес из миртовых и оливковых ветвей в память о патриархах-кочевниках минувших веков. Там зажигали семисвечник и доставали рулоны папируса, с которых вслух читали тайную историю. В сознании ребёнка Вечный присутствовал не только в звёздном небе, но даже в этом подсвечнике, отражающем Его славу, в речи отца и молчаливой любви матери. Так Иисус знакомился с великими днями истории Израиля, днями радости и печали, триумфа и изгнания, бесчисленных страданий и вечной надежды. Отец не дал никакого ответа на жаждущие и прямые вопросы ребёнка. Но мать, подняв мечтательные глаза из-под длинных тёмных ресниц и поймав вопросительный взгляд сына, сказала ему:

Мы также можем представить себе ребёнка Иисуса среди его юных товарищей, пользующегося у них странным авторитетом, который давал развитый интеллект, соединённый с активным сочувствием и чувством справедливости. Мы следуем за ним в синагогу, где он слышал, как книжники и фарисеи обсуждали друг друга, и где ему самому предстояло проявить свои диалектические способности. Мы видим, как его быстро оттолкнуло сухое учение этих докторов закона, которые до такой степени извратили букву, что лишили её духа. И снова мы видим его соприкосновение с языческой жизнью, когда он посещает богатый Сефорис, столицу Галилеи, резиденцию Антипы, охраняемую наёмниками Ирода, галлами, фракийцами и варварами всех мастей. Во время одной из частых поездок в гости к еврейским семьям он вполне мог заехать в финикийский город, один из тех настоящих человеческих ульев, кишащих жизнью, на берегу моря. Он увидел бы издалека низкие храмы с толстыми крепкими колоннами, окружённые тёмными рощами, откуда доносились песни жриц Астарты под тоскливый аккомпанемент флейты; их сладострастные вопли, пронзительные, как крик боли, пробудили бы в его сердце глубокий стон страдания и жалости. Затем сын Марии вернулся в свои любимые горы с чувством освобождения. Он поднялся на кручи Назарета, окинул взглядом обширный горизонт Галилеи и Самарии и бросил томительный взгляд на Кармил, Гильбоа, Табор и Сихем, давних свидетелей патриархов и пророков.