Икабог - страница 5

– Ещё бы! Если бы король Плуритании затмил вас своим нарядом, это было бы равносильно национальному позору! – с готовностью подхватил Слюньмор.

– Не вините себя, ваше величество! – сказал Фляпун. – Это всего лишь несчастный случай. Как смеет какая-то золотошвейка портить вам настроение в такой прекрасный, ясный день!

Как бы то ни было, несмотря на утешения приятелей-лордов, король Фред всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке, хмурился, везде ему чудился подвох. Прекрасная леди Эсланда казалась ему надменнее, чем обычно, улыбки слуг натянутыми, даже в реверансах служанок сквозила небрежность. Пока все веселились на приёме в честь короля Плуритании, король Фред грустил, у него стояла перед глазами трагическая картина: распластанное на полу бездыханное тело золотошвейки, в руке которой зажата аметистовая пуговица.

Вечером, когда король Фред уже собирался лечь в постель, в дверь снова постучал Горрингбон. Низко поклонившись, главный советник поинтересовался, намерен ли его величество посылать цветы на похороны миссис Давтейл.

– Ах да! Конечно! – вздрогнув, отозвался король. – Пошлите от меня большой траурный венок, а на словах передайте мои самые глубокие соболезнования. Сделаете, Горрингбон?

– Всенепременно, ваше величество! И ещё осмелюсь спросить, намерены ли вы лично посетить семью умершей? Вообще-то они живут тут неподалёку. Всего несколько минут ходьбы от дворца…

– Навестить семью? – жалобно промямлил король. – О нет, Горрингбон! Помилуйте! У меня совершенно нет желания… То есть я хочу сказать, что вряд ли они ждут моего визита…

Целую минуту или больше Горрингбон пристально смотрел в глаза королю, а затем, молча поклонившись, удалился.

Настроение короля было окончательно испорчено. Он привык, что все его любят, считают душкой, а тут этот хмурый главный советник – он даже не улыбнулся!

– Чёрт знает что такое! – с досадой проворчал король.

Он застыл перед зеркалом, рассматривая свои пышные усы.

– Какая жалость! – уныло повторял он. – Какая жалость!.. – И уже со злостью воскликнул: – Чёрт побери! Я всё-таки король, а она простая золотошвейка! Если бы я умер, вряд ли бы мне хотелось, чтобы она присутствовала на моих похоронах!..

Тут ему в голову пришло, что как раз наоборот – в случае его смерти, пожалуй, вся Корникопия замерла бы от горя и переоделась в траур на неделю, не меньше, – как это было, когда скончался его отец Ричард Справедливый.

– Как бы там ни было, – решительно выпалил он, обращаясь к своему отражению в зеркале, – жизнь продолжается!

Надев шёлковый ночной колпак, его величество улёгся на огромную королевскую кровать под балдахином и, задув свечу, уснул.

Миссис Давтейл похоронили на маленьком кладбище Внутреннего Города, где покоились многие поколения королевских слуг. Дейзи с отцом долго стояли перед свежей могилой, держась за руки. Когда заплаканная миссис Бимиш и хмурый мистер Бимиш уводили сына с кладбища, Берти оглянулся на Дейзи, словно хотел ей что-то сказать. Но горе было так велико, что он не мог подобрать слов. Мальчик даже представить себе не мог, что происходило бы у него в душе, если бы в сырую землю сейчас опустили его собственную маму!

Когда близкие друзья разошлись и они остались вдвоём с дочерью, мистер Давтейл чуть сдвинул большой траурный венок от короля и положил на краешек могильной плиты маленький букетик подснежников, которые Дейзи сама собрала утром. Потом отец и дочь медленно двинулись к дому, понимая, что отныне их жизнь уже не будет прежней.