В больших катакомбах, где нашел свое убежище его учитель, было неважно с пищей – жрать приходилось всякую четвероногую дрянь, но в этом каменном мешке отсутствовала даже она.
Мыши, которых было как грязи в подземных коридорах, почему-то обходили стороной эту камеру, и как заманить их сюда, он не знал. Так что голод становился все более и более ощутимой проблемой. Он мешал сосредоточиться, бился в мозгу красной пеленой, вызывал сосущую пустоту в желудке и туманил ясность мысли. Он не мог думать ни о чем, кроме как о еде. Однако нужно было напрячься и что-нибудь предпринять.
Камил чувствовал, что учитель пытается натолкнуть его на практикование одного из древних сказаний из его фолианта, но не мог заставить себя поверить во весь этот бред.
Это были страшные сказки. Но надежды на что-то еще у него уже не осталось. Лечь и умереть от голода было явно не в его стиле.
Альберт любил поговаривать о том, что того, кто практикует путь тьмы, не могут сдержать замки и решетки, но Камил не принимал эти слова за чистую монету, воспринимая их, скорее, как некий афоризм. Однако вооруженный этим афоризмом уродец только что просочился в какую-то щель и сейчас, наверное, поглощает свой нехитрый пищащий ужин.
Ужин! Поглощает!
Камил перевернулся на живот и, вытянувшись на холодном полу, посмотрел в тот угол, где была заветная щель, пытаясь проникнуть в нее мысленным взором. Постепенно он почувствовал, как тьма посерела, и в этих странных сумерках он как будто растекся по полу серым ручьем, таким же серым, как окружающая его тьма, стены вдруг стали огромными, а он сам чудовищно маленьким. Если бы он вдруг со стороны увидел свое тело, растворенное в этом мраке, это была бы взвесь мельчайших частиц, в озере тьмы, и из этого озера вытекал маленький ручеек, впадая в большую реку подземного тоннеля. Камил слился с этим потоком и отправился струясь вдоль русла, направляемый жаждой, которую не в силах была утолить эта река. Но она могла привести его туда, куда ему было нужно. Он нашел Альберта возле его подземной библиотеки, стоявшим на четвереньках, а рядом на камнях, преданно уставившись на старика, сидела целая рота серых созданий. Камил осмотрелся и отметил, что вокруг старика уже валялась пара опустошенных трупиков. Альберт ужинал.
Еда! Много ЕДЫ!
Камил вцепился во всех, кого мог накрыть своим потоком, и вгрызся в их маленькие жизни сотнями своих клыков. О, как была сладка их дрянная кровь! Он ел, ел, ел и никак не мог наесться.
– Однако у вас отменный аппетит, мой молодой собрат!
Камил очнулся и обнаружил себя сидящим на корточках в конце коридора. Его руки были перемазаны вонючей кровью грызунов, но зато муки голода, терзавшие его все это время, угомонились до вполне приемлемого уровня. Пол коридора покрывал настоящий серый ковер из мертвых животных.
– Как я здесь оказался? Я плыл или летел? Я нашел решение?
– Да, ты блестяще справился с заданием. Поэтому мы заслуживаем награды.
– Награды? Мы? Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что мы можем переходить ко второму уроку.
– Что на сей раз?
– На сей раз ты должен научиться питаться, не отнимая жизни. Правила хорошего тона, так сказать, – Альберт ехидно захихикал. – Тут недалеко есть одна ферма. Ее хозяин в это время уже рад любым гостям. Так что если ты не возражаешь против настоящей пищи с легким ароматом молодого вина, быстро повяжи салфетку и помой руки. Мы идем в гости!
