– Роль Джордана папа Хэм написал специально под меня! – заявил он.
Мне было интересно смотреть на театральную публику. Похоже, что здесь собрались одни гении.
Рядом Наум Базыкин наливал портвейн распутной шалаве. При этом жалобно скулил:
– Нюся, мне пятьдесят! Мне уже не сыграть Гамлета!
– И Тома Сойера – тоже, – жестоко заметила Нюся.
– Вот я сейчас уйду! Совсем уйду. Что будет, если я уйду?! – канючил Базыкин.
– Я буду безумно скучать, – ответила Нюся, облизывая куриную ножку.
Базыкин встал и ушёл. Но тут же вернулся и сел за стол:
– Нюся я в самом деле уйду. Совсем уйду от вас. Что после меня останется?!
– Улыбка, Наум, как у чеширского кота! – ответила Нюся.
У Базыкина был полный рот железных зубов.
– Эх, молодёжь! – сокрушался захмелевший ветеран.
Из президиума закричали: «Горько!» Там Алла Порезова в фате и шляпе целовалась с режиссёром Шиловым. Потом какой-то танцор выдал чечётку, а Порезова изобразила кан-кан на столе. Все узнали какого цвета у неё трусики.
Мы с Ладой ушли по-английски, не прощаясь. В фойе остановились у галереи с фотографиями.
– Бойкив, Добружанский, Виббэ, Портнов, – читал я незнакомые фамилии. И не услышал, как Лада тихо сказала себе: «Кому же дать, чтобы получить роль Лауры?!»
В нашем ауле, если хочешь увидеть друга, приходи на улицу Карла Маркса. Это местный Бродвей. В одном его конце тонет в цветочных клумбах дом культуры имени Феликса Дзержинского, в другом – кинотеатр «Шахтёр» Там же баня, магазин и вытрезвитель. Вечером на Бродвее я встретил Серёгу Гладышева. Он рулил на мощном трехколёсном «Урале». Серж лихо тормознул возле меня и сдвинул на лоб мотоциклетные очки:
– Привет, Андрей, я как раз тебя ищу!
– Я тоже успел соскучиться, – сказал я.
– Есть настроение. Let’s break a bottle?
– Куда-куда ты меня послал?!
– Как говорят англичане – давай раздавим бутылочку?
– Звучит неплохо, – говорю, – но я пуст и магазин уже закрыт
– Есть идея.
В Серёгиной голове идеи не рождались. Они там жили. Серж выдавал идеи по мере надобности.
– Поделись с другом, – говорю.
– Расколем на коньяк Столетова, – сказал Серж. – У его папаши целый бар без дела пропадает. Бензин есть, махнём в пампасы, запалим костёр дружбы.
– Сумлеваюсь я, Сергей Вадимович, – говорю, – Столетов и бутылка – понятия несовместимые. Его любимый напиток – лимонад.
– В этом и есть красота замысла. Я позвоню ему, подкинь манетку.
Я протянул Серёге две копейки.
В автомате Серж набрал телефонный номер нашего друга.
– Здорово, Игорище! – закричал он в трубку. – Не спишь? Моряк Абинский здесь! Прямо с Сахалина! Выходи, мы сейчас подъедем! Не можешь? Какие дела?! Ты же знаешь, он боксёр, будет бить тебя по лицу, а я буду пинать ногами. Ждём!!!
Столетов – это наш одноклассник и интеллигент. Он всегда был большим, розовым и пухлым. В школе мы делили с ним одну парту. Две трети скамейки занимал Игорь. В любом помещении его было много. За солидные габариты Столетова прозвали Игорище.
Серж повесил телефонную трубку и сказал:
– Прыгай в люльку.
– Full ahead! (полный вперёд), – выдал я морскую команду. – Твоя машина?
– От папы, по случаю окончания второго курса.
– Под финиш будет тебе «Москвич».
– Лучше «Жигули», – сказал Серёга и дал газу.
Отец у Серёги был знатным металлургом и очень большим начальником. Домой его привозили на чёрной «Волге».
Мы остановились у дома Столетова. Три этажа, два подъезда, высокие окна.
