Илион. Город и страна троянцев. Том 1 - страница 38

Рис. 13. Двойные ворота. Башня Илиона и часть дома городского старейшины; вид с северо-запада. Вид на раскопки в июне 1873 г.: 1 – блок щебня, покрывавшего руины дома городского старейшины или царя; 2 – башня Илиона; 3 – блок щебня; 4 – ворота и замощенная дорога; 5 – стена Трои

По этим и другим соображениям я хотел сохранить так много, как только возможно, как от древних, так и от более новых построек, тем более что я боялся, что моим утверждениям касательно их могут не поверить. Вследствие этого после очистки двойных ворот я оставил руины обоих зданий in situ и убрал мусор из комнат только тех древних домов, которые могли быть раскопаны без вреда для зданий над ними. Я обнаружил в них большое количество керамики самого любопытного вида, о которой я поведаю читателю в нужном месте.

Страшный холод длился недолго, и потом у нас все время была прекрасная погода. Однако ночи оставались холодными вплоть до середины марта, и к утру термометр нередко падал до точки замерзания, в то время как днем жар солнца уже начинал становиться мучительным; нередко термометр в полдень показывал 18° в тени по Реомюру (72,5° по Фаренгейту). С 1 марта мы слышали беспрестанное кваканье миллионов лягушек в окружающих болотах; на второй неделе марта вернулись аисты. Одним из множества неудобств жизни в этой глуши, в которой мы жили, являлись гнусные вопли бесчисленных сов, которые строили свои гнезда в отверстиях в моих траншеях; эти вопли звучат странно и жутко и ночью были особенно невыносимы.

Вплоть до начала мая 1873 года я полагал, что холм Гиссарлык, который я раскапывал, скрывал под собой только цитадель Трои; бесспорным является то, что Гиссарлык представлял собой акрополь Нового Илиона[72]. Таким образом, я воображал, что Троя была больше, чем позднейший город, или, по крайней мере, такой же большой. Однако я считал важным обнаружить точные границы гомеровского города. С этой целью я прорыл двадцать шахт вплоть до самого материка к западу, юго-западу, юго-юго-востоку и к востоку от Гиссарлыка, прямо у подножия или на некотором расстоянии от холма, на плато Илиона греческой колонии. Поскольку в этих шахтах я не нашел никаких следов фрагментов доисторической керамики или доисторических стен домов и ничего, кроме фрагментов эллинской посуды и эллинских стен домов; и, более того, поскольку холм Гиссарлык имеет очень крутой склон на севере, северо-востоке и северо-западе, там, где он смотрит на Геллеспонт, и такой же крутой склон на западной стороне, которая смотрит на долину, город не мог простираться ни в одном из этих направлений за пределы самого холма. Таким образом, кажется очевидным, что древний город не мог распространяться ни в одну сторону за пределы первоначального плато Гиссарлык, окружность которого обозначена с юга и юго-запада Большой башней и двойными воротами, а с северо-запада, северо-востока и востока большой пограничной стеной.

Шахты, которые я выкопал за пределами холма, все обозначены буквами от A до U на плане эллинского Илиона, где также указано, на какой точно глубине в каждой из них мы наткнулись на скалу; даны также разрезы семи наиболее глубоких шахт. Таким образом, я обращаю особое внимание читателя на этот план[73]. Я также обращаю особое внимание на погребения, которые я обнаружил в шахтах, которые помечены буквами D, O и R на плане Нового Илиона. Каждая из этих трех гробниц была вырублена в скале и покрыта плоскими плитами; в каждой находилось тело; однако тела были так повреждены, что черепа рассыпались в пыль, когда соприкоснулись с воздухом. Гробницы были поздними и очевидно принадлежали небогатым людям, поскольку та немногая керамика, найденная в них, оказалась очень низкого качества и явно принадлежала римскому периоду. Однако тот факт, что в трех из двадцати шахт, которые я вырыл случайным образом на месте Нового Илиона, содержались погребения, как кажется, с большой долей вероятности говорит о том, что обитатели этого города хоронили своих умерших или большую их часть в границах города. Однако они также использовали и кремацию, поскольку в первой траншее, которую я вырыл в апреле 1870 года, я наткнулся на урну римского периода, заполненную пеплом, образовавшимся от горения животной материи, перемешанным с остатками обугленных костей, которые, очевидно, принадлежали человеческому телу. Я не нашел никаких других сожженных тел в слое Нового Илиона, однако следует помнить, что я вел раскопки только на Гиссарлыке, который занимает от силы двадцать пятую часть позднейшего города