Они беседовали о событиях долгого дня всё время, пока вместе готовили ужин. Стол уже был накрыт. Эея увидела в западное окно, что солнце коснулось гор, и молча посмотрела на отца. Он безмолвно кивнул в знак согласия. Эея вышла на задний двор дома, где стояла недоделанная скульптура. Она встала рядом с этим неоконченным изваянием и, глядя на заходящее солнце, принялась петь любимую песню своей матери. Эор вышел из дома и слушал родной голос дочери, в очередной раз отмечая, как она похожа на его Тои. Именно младшая дочь больше всего из дочерей напоминала ему ушедшую жену. Эея специально выбрала место для изваяния своей матери на западной стороне дома, потому что знала любовь своей мамы к закату солнца. Голос Эеи разносился по окрестностям, и многие соседи прекращали свои дела, чтобы послушать её прекрасное пение. Она пела всё время, пока солнце уходило за горы, затем её голос стих вместе с последним солнечным лучом этого долгого дня над долиной Энта.
После ужина отец и дочь удалились спать каждый на свой ярус, пожелав друг другу спокойной длинной ночи. Эту ночь Эея долго не могла уснуть, вспоминая прошедший день и размышляя над переписываемой книгой. Она знала многое об истории своей планеты, но там были интересные факты, о которых молодая девушка ещё не имела представления. Она уснула.
Ей снова приснился тот таинственный и желанный странник, он не был похож на юношей из долины Энта, он был иным, но от этого не менее прекрасным. В этот раз девушке совершенно отчетливо виделись его сильные, как у кузнеца руки и развитая широкая грудь, он коротко стрижен, что крайне редко бывает у юных пилигримов, но его черты лица и глаза скрывала туманная мгла сна. Её, уже полностью созревшее юное тело, будоражило девичий разум, рисуя неотчётливые, расплывчатые и очень соблазнительные образы своего суженного. Ей снились его мягкие прикосновения к себе, его нежные поцелуи, и она их явственно ощущала во сне. Он что-то неясное и очень приятное говорил ей, а её сердце начинало истово стучать от возникающего сильного волнения и благоговейного трепета перед этим незнакомцем. Возможно, пример старшей сестры Эйни, а, скорее всего, именно стремление унять растущее вожделение к объекту своих грёз, исподволь заставляло эту юную девушку подставлять своё трепетное тело под тёплые ласки каждому утреннему зелёному лучу солнца. Эея нежилась так в первом взоре светила каждого нового дня неосознанно, но это снимало накопленное в ночи напряжение её тела.
После видений грядущего суженого, Эея всякий раз просыпалась. Вот и в эту ночь мутный образ её будущего любимого, возникнув в сонной мгле, заставил девушку выйти из чудесного сна в волнительном предвкушении ожидания своего счастья. Эея приоткрыла заспанные глаза и перевернулась в постели, несколько шумно издав сладкий выдох, её взгляд скользнул в окно и нашёл на небе сквозь хрусталь свет двух ярких Близнецов. Они светили весьма высоко в небе, из чего Эея сделала вывод, что прошло уже чуть больше половины ночи. Ей всегда очень нравились эти двойные звёзды. Иллэяне прекрасно знали, что это маленькие звёзды, входящие в их местную тройную систему, но по древним традициям продолжали называть их Близнецами. Эею всегда занимал вид этих парных звёзд на фоне Великой Реки, но она их воспринимала теперь по-иному. С тех пор, как у неё появились девичьи мечты о суженном, эта звёздная пара представлялась ей двумя вечно любящими людьми, двумя неразлучными сердцами, однажды и навсегда нашедшими друг друга. Она смотрела на далёкие звёзды и на эту пару среди них с щемящим чувством ожидаемого восторга будущей встречи с тем, кого не знает, но страстно желает узнать.
