– Господа, позвольте, – конфузливо кашлянув, заговорил Михаил Михайлович Бобриков, муж Татьяны Ивановны, невзрачный мужчина с неприятным бегающим взглядом, одетый с претензией на шик. – Пусть нотариус продолжит. В девятом пункте говорилось про какое-то особое условие и господина полицейского.
Неприязненные взгляды присутствующих обратились в сторону притихшего в углу Платона.
Прикомандированный к Тверской полицейской части надзиратель сыскного отделения двадцатидвухлетний коллежский секретарь Платон Фёдорович Денисов, выпускник историко-филологического факультета, подавшийся служить в полицию в пику родительской воле, решительно не понимал, что он делает в этой похожей на музейную залу гостиной, а потому развлекал себя разглядыванием окружавших его произведений искусства.
Третьего дня Платона вызвал к себе начальник – частный пристав [1], прозванный за свое богатырское телосложение Геркулесом, – и объявил, что командирует сыскного надзирателя Денисова в подмосковное имение покойного Ивана Петровича Литке, известного знатока искусств, коллекционера и мецената.
– В соответствии с последней волей усопшего вам следует присутствовать на оглашении завещания, – пояснил Геркулес. – Не иначе как вы в духовной [2] упомянуты.
Платон изумился. С чего бы? Литке он не знал, и в число многочисленных знакомых родителя Платона коллекционер тоже не входил.
– Скажите спасибо старику Геркулесу, – самодовольно усмехнулся пристав. – Нотариус сообщил, что покойный желал пригласить того полицейского, про которого в газетах писали… Помните, я репортеру «Московского листка» рассказал, как вы ловко нашли библиотеку Ивана Грозного?
Платон покраснел до корней волос. Еще бы не помнить! То ли по невежеству, то ли из желания произвести сенсацию, репортер обозвал Либерией [3] пять букинистических раритетов, похищенных у купца, носящего фамилию Грозный и крещеного Иваном. Слава Богу, батюшка «Московский листок» не читает: застыдил бы непутевого сына за такую антинаучную ложь.
Как бы то ни было, противиться воле усопшего Платон не мог и в назначенный час оказался в забитой художественными ценностями гостиной, где стал свидетелем неприятной семейной сцены.
Напоминание господина Бобрикова о девятом пункте угомонило наследников. В почтительной тишине нотариус извлек из своего портфеля два конверта, один из которых протянул Платону.
– В соответствии с девятым пунктом озвученного ранее завещания, – монотонно проговорил он, – воля усопшего вступит в силу лишь после выполнения условий, означенных в этих двух документах. – Нотариус ободряюще кивнул Платону: – Читайте, молодой человек.
Полицейский чиновник распечатал конверт и принялся вслух зачитывать написанную твердым убористым почерком записку:
«Почтенный господин Денисов! Своей последней волей прошу вас послужить орудием в руках Провидения, на которое лишь и могу уповать. Полагаясь на Божью волю, я выбрал вас для этой миссии, не зная лично, но случайно узнав из газеты ваше имя и род занятий, соответствующий той задаче, которую намерен на вас возложить. Итак, поручаю вам в течение двадцати четырех часов установить имя моего убийцы. Если вам это не удастся, такова воля Божья, и значит, либо смерть моя произошла от естественных причин, либо Господь решил оградить убийцу от земного суда, вверив суду небесному. Дабы расследование ваше не имело предвзятости, я не стану озвучивать впрямую своих подозрений, но дам вам подсказки. В остальном же вверяю вас Божьему Промыслу. Иван Петрович Литке».
