У моей матери, каждая бумажка на счету. И каждая на своем месте. Я однажды получила за то, что посмела переложить один из документов. Воспитание диктовало действовать, инстинкты же, вопили об обратном.
– Ну и чего глазенки вылупила?
Мужичок, неопределенного возраста, сверлил меня изумрудными глазами, удерживая на весу чугунную сковородку с жареными яйцами. И когда успел-то?
– Я не знаю, что можно трогать, а чего нельзя. – честно призналась я.
– Все можно.
Со смехом, сообщил ребенок, и руками смел все, что лежало на столе, прямо на… Пол? Землю? Корни?
Голова идет кругом. Не буду ничего трогать. Может это сон, и все рассеется, стоит лишь проснуться?
Они продолжали накрывать на стол, пока я, закрыв глаза, утопала в чарующем аромате полевых цветов, смятой травы и грибного дождя. Стоило бумагам прикоснуться к зелени, служившей ковром в этом доме, как по воздуху разнесся бархатистый запахов весеннего леса. Такого дорогого, редкого, и от того, желанного, в этом удаленном городе камней и металла.
– Чего встала? Садись, ешь!
Гаркнул старик, а мальчик взял мою руку в свои теплые ладони и потянул на себя.
– Садись рядом со мной.
Я не стала противиться, и проследовала за ним, не отнимая почти ледяной руки.
Весенние ночи, всегда холодные. Днем, солнце щедро дарит свои лучи, стараясь прогреть затвердевшую от долгой зимы матушку-землю. Но стоит миновать полудню, как оно медленно тянется к горизонту, утрачивая свою целительную способность.
– Как я здесь оказалась?
Ладони покоились на миске, над которой, змейкой, струилась теплая дымка. Старик и мальчик, отвлеклись от поедания, по запаху, очень вкусного овощного супа, когда я задала вопрос.
– Старик сказал, что тебя принес…
Он перевел глаза, цвета голубого неба на сморщившийся лоб, отжившего своё лет мужичка, и замялся. Я тоже перевела взгляд, на того, кому, видимо, принадлежал дом.
Я помнила покачивающиеся верхушки давно сгоревших деревьев, и темноту, что сгустилась, стоило попытаться поднять голову. Низкий приятный голос, сильные руки, крепкие ноги… Хотелось поблагодарить того, кто помог выжить.
А еще хотелось узнать, как среди кладбища в мертвом лесу, образовался оазис жизни.
Но старик, не ответил даже на первый вопрос.
– Деревьев немного, но это ненадолго.
Мальчик, которого, как оказалось, звали Лева́к, тянул меня за собой, показывая необычное, я бы сказала, магическое явление. Драконье пламя уничтожает любой намек на продолжение жизни. И лишь нимфы способны это изменить. Много нимф. Так я считала раньше. Но вот он, усыпанный зеленью участок, посреди мертвого леса.
– Каждый день, я вижу, как вырастает новый цветок или очередной камень покрывается мхом. Старик сказал, что скоро, начнут прилетать птицы. Но я не люблю птиц.
– Птицы – важная часть природы. Они целители леса.
В памяти всплыли слова, которые когда-то озвучила мне мать. Кто-бы мог подумать, что я буду ее цитировать.
– Как это?
Мальчик с глазами цвета неба, вопросительно посмотрел в мою сторону, не выпуская из рук, моей ладони.
– Птицы помогают деревьям, избавляя их от насекомых и вредителей. А еще, они часто, активно участвуют в расширении территории. Видишь ли, – я подняла с земли желудь, – желая прокормить потомство, они несут в своем клюве все, что может послужить обедом подрастающему поколению. – мой кулак проложил импровизированный путь, – То, что было потеряно в полете, – я разжала пальцы, отпуская, в свободное падение, свою ношу – почти всегда превращается в побег, а затем и в могучее дерево.
