– Мне нужно знать, приедет ли она. Я не могу позволить себе еще одно унижение. Сама знаешь, как трудно собрать всех известных людей вместе. Их ежедневники расписаны на годы вперед.
Они добираются до офиса Хелен, где на стеклянном столе царит хаос из бумаг, записок и технической документации. Хелен откидывается на спинку стула и снимает свои покрытые снегом походные ботинки от Прада. Она завязывает свои светлые волосы длиной до плеч в конский хвост, затем подтягивается к своему столу и обращает свой взгляд на экран компьютера.
– Мориц, расслабься, я же сказала, что заполучу её, но это дело деликатное.
Её тон пренебрежителен, и под аккуратно подстриженной бородкой его подбородок раздраженно выпячивается вперед.
– Хелен, Сара Коллиер была твоей идеей. Мы спланировали всё мероприятие с учетом одобрения одной-единственной знаменитости из мира науки, а она даже не невролог. У нас могло бы быть сколько угодно выдающихся ученых, но ты захотела её. Почему?
– Потому что ее нельзя купить. Да, она не невролог, но на данный момент она самый известный в мире ученый, и одобрение ею нового продукта будет пуленепробиваемым. Это именно то, что нам нужно. И скажи мне вот что: я когда-нибудь тебя подводила? – Хелен поднимает голову от экрана, смотрит в глаза и сверкает уверенной улыбкой. – Мориц, позволь мне разобраться с этим по-своему.
Она поворачивается к нему спиной и роется в своей сумке, однако он видит её лицо в бесконечных отражениях граненого стакана и на нем выражение, которое у непоколебимой Хелен Алдер можно бывает очень редко. В этот момент она не уверена. Он видит множество граней сомнения.
– Что это? Что тебя беспокоит, Хелен?
Она теряет терпение и поворачивается, чтобы ответить, но затем замолкает. Её лицо смягчается, когда она смотрит на старика. На первых порах их знакомства с Морицем она предполагала, что свое исследование он проводил для личной реабилитации, но чем больше она узнавала о его мире, тем больше понимала, что это нечто более значительное. У него не было детей, и он хотел что-то оставить после себя. Хотел, чтобы имя Шиллера звучало эхом во времени.
– Не волнуйся, я заполучу её для тебя. И она будет так же поражена тем, чего ты достиг, как и все мы.
Краем глаза поверх макушки Морица Хелен видит, как что-то двигается. Быстрая вспышка в коридоре за одной из бетонных колонн. Она устремляет взгляд в точку, находящуюся в паре метров от открытой двери её кабинета. Её мысли мечутся.
– Хелен, просто убедись, что у тебя все получится. Если будет провал, то будущее института повиснет на волоске.
Ее внимание возвращается к колонне, и ее подозрения подтверждаются. Это седые волосы того, кто прячется; того, кто подслушивает. Она точно знает, кто это. Она не позволяла себе доверять этому человеку, и её инстинкты не подвели. Она решает закончить разговор до того, как будет передана какая-либо конфиденциальная информация.
– Я делаю все, что в моих силах, Мориц, – она берет телефон и начинает просматривать сообщения. – Мне нужно сделать несколько звонков. Можно?
Она снова улыбается и на этот раз прилагает особые усилия, чтобы улыбка коснулась ее глаз.
– Хелен, я доверяю это тебе. Все в твоих руках. Не теряй мяч.
На данный момент Мориц удовлетворен. Он резко поворачивает свое кресло, совершая бесшумный пируэт, и направляется к своему кабинету, чтобы вернуться на место у руля института. Она смотрит, как он скользит прочь по коридору, а затем ее взгляд возвращается к бетонной колонне. Подслушивающий исчез. Хелен опускает взгляд на свою левую руку. По тыльной стороне ее большого пальца, там, где она порвала кожу указательным пальцем, стекает кровь. Она подносит его к губам, ощущая привкус железа и укрепляясь в своей решимости.
