Мне представилось лицо моего, якобы брата. Теперь понимаю откуда знакома мне его улыбка. Я каждый день видела эту улыбку в зеркале. Мою улыбку. И мамину. И волосы только немного светлее у него, чем у меня. И глаза похожи, только синие, как у Сироткина. Я не сомневаюсь, что он мой родной брат, но это меня не впечатлило. Почему я должна верить ему, что они все не против меня? Доказательств нет. Может они только и ждут пока я приду в себя, чтобы отдать меня в руки банкира? Боссу своему. Султан, наверное, уже снова на конезаводе, снова в плену… Нет, нечего мне сюда возвращаться.
Мне нужно было встать и идти к той двери, к другой. Но я не могла пошевелиться, разочарование опустошило меня, не хотелось двигаться. Я в изнеможении опустила голову на мягкий теплый пол и закрыла глаза. Я сейчас усну, а дальше пусть хоть трава не растет. Что будет, то будет. Пусть кто-нибудь другой решит за меня, как мне быть, куда податься.
Уснуть так и не удалось. Я просто лежала у двери и слушала. Кто-то приходил, что-то делали со мной, я все чувствовала, но не обращала внимания. Равнодушие ко всему потихоньку распространилось по всему телу, сковывая мысли и намерения, холодным туманом заполнило душу. Я уже стала себе казаться почти прозрачной. Лежала и смотрела на свои руки, я видела, как они бледнеют и теряют очертания, слышала свое сердце, которое билось все тише и медленнее… я превращалась в призрак, но мне все равно. Сутки данные мне Ясминой были на исходе, может час остался или два… неважно…
- Как она? – голос из моего детства, властный, но уже не такой сильный. Дедушка…
- Уходит… сами смотрите, вон аппарат. Сердце почти не бьется… - призрачный голос любимого был почти неузнаваем, словно чужой. – Пришли проводить ее? Или посмотреть на дело рук своих? Это вы виноваты, в большей мере вы! Я хотел Еве все рассказать сразу, как только она похоронила отца своего… а вы все тянули, говорили – не время! Вот, теперь самое время! Ева думает, что мы ее предали! Что я ради денег… а мне она нужна, а не ее гребанные деньги! Только она теперь это уже не узнает! Никогда! – Тим почти кричал, столько отчаяния в голосе, столько боли, что у меня проснулся интерес, и я подняла голову, прислушиваясь. – А что самое интересное, я ведь даже не знаю куда делся табун этих чертовых лошадей, продали их или… я даже не интересовался. А Ева обвинила меня в корысти…
- Не переживай сынок, может обойдется все. Ева придет в себя, и мы ей все расскажем. Это только я виноват во всем… только я.
- Не вернется Евушка… если только чудо не произойдет. Идите к себе, вы плохо выглядите. Кто вас сюда пустил?
- Попробовали бы меня не пустить. Я хочу побыть со своей внучкой…
3. 3.
Значит Тим не знает ничего про лошадей. Значит деньги здесь ни при чем. Ну и ладно, мне уже все равно… снова опустила голову на пол. Прохладный туман, немного отступивший, снова принялся обволакивать меня.
В мозгу метался крик Тимоши, переплетаясь с видениями из прошлого. Улыбчивое лицо с красивыми карими глазами, нежные поцелуи и веселая усмешка… вот он что-то рассказывает мне, машет радостно руками, вот подхватил меня на руки и кружит… несет меня с пожара, я даже аромат его почувствовала. Мне стало так жаль его, жаль себя… вдруг почувствовала, как одинокая слеза ползет по щеке, щекоча кожу, но сил смахнуть ее уже не было. Нежный поцелуй впитал ее, теплые пальцы погладили мое лицо.
