– Тяму не хватило? – с серьезным видом спросил Медников.
– Не хватило, Борис. Не тянуло меня в поэтические небеса, считал, что лучше…
– …иметь синицу в руках, чем утку под кроватью? – снова ввинтил вопрос судмедэксперт.
– Лучше заниматься тем делом, которое получается, чем витать в несбыточных мечтах, – улыбнувшись, сказал Бирюков и обратился к Голубеву: – При встрече с Пахомовым обязательно передай ему мой привет.
– Он не навешает лапши на уши? – спросил Слава.
– Гляди в оба. Петрович – старик умный, наблюдательный, но любит пофилософствовать и покритиковать все на свете.
– Ты, Слава, при встрече с Пахомовым сосредоточься на выяснении друзей Царькова, – сказал следователь. – Возможно, он увяз в долгах. Может, Пахомов знает, у кого и сколько денег брал Царьков. Характером Георгия Васильевича поинтересуйся. Выясни, не склонен ли он был к немотивированным скандалам или к драке.
– Все, Петя, сделаю по полной программе. Меня сильно интересует: почему молчит телефон Софии Михайловны? Не бросила же она свой дворец на произвол судьбы. Наверняка там кто-то живет.
– Я все-таки дозвонился до Царьковой. Ответила домработница. Судя по голосу, молодая и вежливая, но скрытная, как секретарша из фирмы с сомнительной репутацией. Лаконично сказала, что хозяйка вернется из Греции через неделю. Тогда со всеми вопросами надо обращаться лично к ней.
– Ты не напугал ее прокуратурой?
– Нет, не стал попусту представляться. Поручил участковому Кухнину, чтобы понаблюдал за дворцом.
– Может быть, лучше мне повидаться с «секретаршей»?
– Не надо прежде времени поднимать волны.
– Пожалуй, ты прав… Толя Кухнин – опытный участковый, не подведет. – Голубев достал из кармана связку ключей, найденных возле сгоревшей «тойоты», и показал их Бирюкову. – С этими ключиками, Игнатьич, что делать? Они не от замков Царькова.
– Пока положим их в сейф. Дальше – время покажет, – ответил Антон. – При беседе с Пахомовым учти, что Андриян Петрович не терпит категорических возражений. У него только два мнения: свое и неправильное.
– Учту, Игнатьич, спасибо за подсказку.
– Ну, как говорится, с Богом… Действуй.
Второй раз идти на улицу Кедровую пешком Голубев поленился. Поехал в служебном милицейском УАЗе. Миновавшее зенит майское солнце основательно высушило после вчерашней грозы придорожную мураву, на которой дремали разморенные теплом куры. Как и утром, на улице царили тишина и покой. Пахомов, к сожалению, еще не вернулся с рыбалки. На вопрос Голубева: когда он может вернуться? – щуплая, с поблекшими глазами супруга Андрияна Петровича, прищурясь, посмотрела в безоблачное небо и ответила неопределенно: «Если не останется на вечернюю зорьку, скоро будет дома». Чтобы не сидеть сложа руки в ожидании, Слава развернул УАЗ и направился к участковому инспектору милиции Анатолию Кухнину. Попетляв по переулкам и окраинным улочкам, минут через десять остановился у добротного дома, огороженного забором из штакетника, с тесовыми воротами и калиткой.
Высокий, в плечах косая сажень, Кухнин смуглостью лица и черными как смоль волосами походил на заправского цыгана. Он имел четверых сыновей-погодков, младшему из которых было всего лет девять, и постоянно сетовал, что для прокорма такой оравы приходится держать большое подсобное хозяйство. Для обеспечения семьи мясом основной упор был сделан на кроликов. Ушастых «проглотов» в кухнинском хозяйстве ежегодно вырастало не менее полсотни штук. Когда Слава вошел в просторный ухоженный двор, Анатолий ремонтировал дверь крольчатника. Поздоровавшись, оба уселись на березовые чурбаки. Не дожидаясь вопросов, Кухнин сразу сказал:
