– Бог их знает…
– И что дальше?
– Все трое разом скрылись с моих глаз. Тут сверканула молния, а чуток спустя огненное пламя вспыхнуло и черный дым от иномарки повалил.
– Интересный факт.
– Сразу-то я умолчал об этом факте из опасения, как бы не наболтать чего попало. Теперь думаю, авось мое предположение окажет следствию помощь. Или зря сказал?
– Нет, не зря, – быстро ответил Слава и тут же спросил: – Федор не кричал?
– Никаких криков не слышно было. Ливень по крыше сильно молотил, да и раскаты грома оглушали. Вперившись глазами в пожарище, я, откровенно говоря, проморгал, откуда выкатился похожий на газик черный автомобиль, промчавшийся мимо моей сторожки…
Когда Голубев с Чибисовым вернулись к месту происшествия, обугленный труп уже извлекли из каркаса сгоревшей машины и завернули в брезент. Следователь Петр Лимакин, изредка переговариваясь с прокурором Бирюковым, писал протокол осмотра. Судмедэксперт Борис Медников частыми затяжками докуривал сигарету, а эксперт-криминалист Тимохина в форме майора милиции, присев на корточки, фотографировала выпуклые цифры на обгоревшем госномере «тойоты». Около нее в раскрытом кофре лежала упакованная в прозрачный целлофановый пакет связка ключей: один – двухбородчатый, как от гаражного замка, два других – плоские, похоже, автомобильный и от квартиры.
– Лена, что за ключики? – спросил Голубев.
– В траве возле «тойоты» нашли, – ответила Тимохина.
– Что еще отыскали?
– Обгоревшую десятилитровую канистру из-под бензина да метровый кусок металлической арматуры толщиной в три пальца.
– И все?
– К сожалению, Славочка, все.
Голубев вздохнул:
– Не густо…
Люминесцентные лампы заполняли прокурорский кабинет холодным мертвенным светом. Угасший майский день давно погрузился в плотные сумерки, но участники следственно-оперативной группы, словно забыв о времени, продолжали дотошно анализировать скупые факты случившегося происшествия. В том, что ЧП выпало далеко не ординарное, сомнений ни у кого не было. Значит, для его раскрытия придется потратить уйму сил, смекалки и времени. Это угнетало. Тем более что первоначальные сведения были довольно скупыми. Заключались они всего-то в свидетельских показаниях кладбищенского сторожа, который не столько утверждал, сколько лишь предполагал. Мало ли что могло почудиться старику после поминок без закуски.
Антон Бирюков обвел взглядом хмурые лица присутствующих и спросил:
– Итак, друзья, на чем остановимся?..
Первым, как всегда, отозвался Слава Голубев:
– Хочешь не хочешь, Антон Игнатьич, а придется первоначально отрабатывать версию «Умышленное убийство и поджог машины с целью сокрытия следов преступления». Тут сразу возникает закавыка с установлением личности потерпевшего. По словам сторожа, на поминках он назвался Федором Разиным. Возможно, Дразиным, но, по справке ГИБДД, сгоревшая «тойота» принадлежала тридцатипятилетнему Георгию Васильевичу Царькову, проживающему в райцентре по улице Кедровой. Спрашивается: с какой стати «непризнанный гений» катался в чужой машине?
– Наверное, по доверенности, – сказал следователь Лимакин и продолжил: – В телефонном справочнике райцентра есть двое Царьковых. Царьков Г.В. действительно проживает на Кедровой, а Царькова С.М. – на улице Гражданской. Я пытался дозвониться до них, однако оба телефона упорно молчат, хотя гудки вызова идут исправно. Ни Разина, ни Дразина в телефонном справочнике нет. Завтра нужно поискать его через паспортную службу милиции. – Лимакин встретился взглядом с Голубевым. – Придется, Слава, тебе этим заняться.
