Мама сидела за столом с чашкой кофе и книгой, а перед ней стояла тарелка с целой стопкой еще горячих блинов.
– Привет, соня, – улыбнулась она.
– Доброе утро, – Саша запихнула блинчик в рот и зажмурилась от удовольствия. – М-м-м, вкусно.
– Какие планы?
– Собирались с девчонками погулять, а вечером тренировка.
– Пойдешь со мной в лавку?
– Конечно. Когда?
– Часа в три, у меня сегодня выходной.
«Лавка художника» была небольшим магазинчиком. Заправлял в ней Лев Леонидович, пожилой мужчина, которому удивительно подходило его имя из-за косматой гривы седых волос, торчащих в разные стороны. В лавке всегда пахло деревом, старой штукатуркой, маслом, красками и чем-то еще, что Саша никак не могла определить, а Лев смеялся и называл это духом творчества.
– Что ты хочешь купить? – Саша поднялась, чтобы налить себе чаю.
– Ничего.
– А зачем мы тогда идем?
– Вчера вечером звонил Лев Леонидович. Он продал мою картину, нам нужно забрать деньги.
– Ух ты! Круто! А ты не хотела выставляться.
– Не хотела, – согласилась мама.
– Я всегда говорила, эта картина особенная!
Сколько себя помнила, Саша сидела рядом с мамой, пока та работала. Ей нравилось перебирать кисточки, смешивать краски и малевать на больших кусках картона или фанеры все, что придет в голову, а потом с увлечением рассказывать маме, что же такое изображено на ее картинах. Это всегда оказывалась какая-то захватывающая история, которую Саша тут же на ходу и сочиняла. Мама от души хохотала, а потом помогала дорисовать кому-то глаза или руки, и дальше они уже вместе придумывали продолжение.
В последнее время мама садилась за мольберт нечасто, говорила, что ей хватает живописи на работе. Но как-то утром Саша обнаружила у нее в комнате эту картину. В темном, будто бархатном небе над спящим городом кружил изумительный в своей дикой красоте огненный дракон. Он раскинул огромные крылья и пристально вглядывался в едва заметные во мраке дома, готовый в любой момент ринуться вниз. Словно искал кого-то, но не мог найти.
– Мама, что это?! – воскликнула тем утром Саша, она не могла оторвать глаз от полотна.
– Сон приснился, – мама пожала плечами и улыбнулась. – А потом все никак не получалось заснуть, вот я и решила: чем бороться с бессонницей, лучше подружиться с ней.
Картину так и назвали «Сон».
Денек выдался хоть и солнечный, но ветреный. Резкие порывы поднимали и гнали по улицам тучи пыли, веток и мелкого мусора. Чтобы укрыться от этой неожиданной пыльной бури, мама предложила пойти в лавку через сквер: там, среди деревьев, было потише. Длинная центральная аллея выходила к памятнику Пушкину, у подножия которого Саша увидела нелепую пару: высокая девица, ростом под метр девяносто, что-то с жаром рассказывала, указывая на памятник, молодому человеку, который едва доставал ей до плеча.
– Ну что вы, Валерий, это же гениальное произведение! – воскликнула она, мягко картавя, отчего ее речь казалась мурлыкающей, и кокетливо откинула со лба каштановую прядь.
Ее спутник отчаянно старался не зевнуть и послушно пялился на бронзовую скульптуру. На звук приближающихся шагов девушка обернулась, и Саша узнала в ней учительницу младших классов из своей школы. Ирина Викторовна или Ирина Владимировна, она точно не помнила, знала только, что все ее зовут Верста.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Саша.
– Здравствуй.
Верста присмотрелась, очевидно, пытаясь припомнить, из какого она класса, но потом решила оставить бесполезное занятие и отвернулась. Зато в ее кавалере Саша не без удивления узнала коротышку с пляжа. По выражению его лица она не смогла понять, узнал ли он ее, но, как только парень увидел маму, его физиономия заметно вытянулась.
