– Алонсо, вам собрали далеко не всю информацию. И ошибка кроется в акцентах, которые сделал собирающий. Видимо, он латентно не удовлетворен собой и в любом событии склонен видеть сексуальную подоплеку. Эскортом у нас называется одно из подразделений охраны – моей и моего бизнеса. Действительно, в него набирают только женщин. Мой дед настоял на чисто женском подразделении моей личной охраны, так как, по его мнению, женщины более верные и преданные, нежели мужчины. В этом я ему полностью доверяю, поэтому спорить не стал. Давайте так: вы зададите мне интересующие вас вопросы, а я клянусь честью ответить на них правдиво, если ответ на них не будет касаться государственных или коммерческих тайн.
– Да собственно, вопрос один и звучит просто: зачем вы в Перу, Расти?
– Ответ еще проще, Алонсо. Я ищу артефакты древних цивилизаций, в частности тех, кого называют Изначальными.
– Ну этих сказок у нас в стране множество. Ваш друг, сеньор Сотелло, всю жизнь занимается этим. Давайте пройдем в дом, там уже собираются гости – сказал он разочарованно-спокойным тоном.
За столом собралось человек тридцать – все они были либо высокого ранга чиновниками, либо предпринимателями, близкими к правительству. Мне со всеми удалось поговорить, а с начальником Генерального штаба даже обсудить вопросы будущих взаимоотношений. Я пригласил его на выставку вооружений и снаряжения в Москве в ноябре этого года. Наш стенд на ней должен был занимать больше трети всей площади.
Исабель и сеньора Энрикес вышли к столу с новыми уборами в волосах. Судя по всему, мне удалось угодить – комплименты буквально сыпались на обеих. Весь вечер меня пытались втянуть в обсуждение каких-то внутриполитических событий, но я отговаривался своим незнанием темы.
– А как вы относитесь к социалистическим партизанским движениям, сеньор Гаврилевский? – после этого вопроса за столом стало тихо.
– Я отношусь к тем людям, которые человеческую жизнь ставят превыше всего. А к людям, которые ради любых идей, будь то идея всеобщего равенства или религиозная идея, могут уничтожить хотя бы одного человека, я отношусь крайне плохо. Максимально плохо. Настолько, что эти люди или нелюди, встретившись со мной, убегают, либо, что происходит чаще, уничтожаются – сказал я жестко.
За столом висела тишина.
– Непривычно слышать такое от человека, приехавшего из бывшего СССР, – удивленно протянул кто-то из гостей. – А как бы вы с этим боролись?
– Есть два пути. Первый – дать народу достаток, чтобы забрать основной лозунг у этих революционеров. Не просто достаток, а систему государственной политики, направленную на улучшение жизни людей, начиная со школ и больниц и заканчивая институтами гражданского общества. Второй – физическое, жесткое уничтожение всех без исключения, и самое главное здесь – афиши. Уничтожили – и забыли. Никакой рекламы и возможности обыграть это событие, чтобы повернуть на пользу бандитам. А следующей волной – уничтожение всех, кто их спонсировал и поддерживал, во всех структурах власти и деловых кругах. С полной конфискацией всего, что у этих людей есть, – я обвел взглядом всех сидящих за столом.
– Браво! – вскрикнул Алонсо. – Браво, Расти! Разрешите мне пожать вашу руку.
Все почему-то разволновались не на шутку. Решили сделать перерыв и выкурить по сигаре. Основная масса пошла в специальный зал, а мы с Алонсо и Луисом Виктором, министром иностранных дел, поднялись в кабинет хозяина дома.
