— А где пёс? — испуганно выдохнул он, прерывисто дыша и глядя за забор.
Там никого не оказалось. Но вот рядом с тем местом, где мы перепрыгнули сетку-рабицу, наличествовала открытая дверь. Вот дебилы! Мы её не заметили, поражённые страхом, и сигали через забор. Да и пёс мог спокойно проникнуть через неё на территорию садика, но животное куда-то пропало. В безлюдном дворе, заставленном машинами, царила тишина, нарушаемая лишь звуками автомобильной сигнализации, доносящейся откуда-то из-за домов.
Я внимательным взглядом ещё тщательнее изучил местность, но в жёлтом свете, падающем из окон квартир, напугавшее нас животное так и не обнаружилось. Похоже, что собака потеряла к нам интерес.
Тогда я торопливо выдохнул, обратив внимание, что на Петиной побелевшей физиономии стал наливаться фингал, полученный не пойми каким образом:
— Пошли-ка скорее отсюда.
— Здравая мысль, — взволнованно поддержал парень и вскочил на ноги.
Тут мне на глаза попалась парочка полицейских, которые, вытянув шеи, выглядывали из-за припаркованного уазика. Вот доблестные стражи правопорядка убедились, что на детской площадке безопасно, и направились в нашу сторону, громко топая ботинками и хмуря брови.
Они быстро миновали уже упомянутый дверной проем в заборе, после чего один из них грозно проговорил, демонстративно держа руку возле кобуры:
— Что за крики? Что вы тут устроили?
— Там демон был! — протараторил Петя, пытаясь отряхнуть перепачканные штаны. — Вот такие красные глазищи! А клыки… клыки…
— Вы пьяны? — принюхался другой полицейский, шумно втягивая ноздрями воздух.
— Да, но это совпадение, — пролепетал друг.
Я же предпочитал отмалчиваться, чувствуя, как жжёт лицо. Не хило меня так измордовала берёза.
— Идите-ка вы оба домой, — посоветовал всё тот же полицейский. — А то заберём в отделение. До утра там будете сидеть. И больше не деритесь.
— Хорошо, мы уже уходим, — быстро заверил я их и потащил друга в сторону дороги.
Он послушно дал себя увести, тихо бормоча о том, что совершенно точно видел демона.
— Показалось, — буркнул я, прекрасно понимая, что мы просто испугались какой-то бродячей собаки. — Спьяну много чего может примерещиться.
— Это да, — протянул Петя, запустив руку в слипшиеся кудри. — Но я ведь сам смотрел в эти адские глазищи…
— На недельку надо завязать со всем алкоголем, — твёрдо проронил я.
— Мудро, — согласился друг, кивая головой. — А то так до дурки недалеко.
В эту секунду мой взгляд упал на ноги, после чего я расстроенно воскликнул:
— Твою мать! Ну надо же…
— Что такое? — подпрыгнул парень и стал испуганно оглядываться, прижав руку к сердцу.
— Кроссовки порвал, — до боли расстроенно выдохнул я, сдерживая скупые мужские слёзы.
— Да у тебя вон и лицо…
— Лицо-то заживёт, а вот кроссовки… ты хоть раз видел, чтобы кроссовки заживали? Нет? Вот и я не видел.
— Так может в мастерскую их?
— Это уже будет не то, — безнадёжно махнул я рукой. — Эх, что ж теперь… Дал Милан, забрал Грязьгород.
— Ну, всякое в жизни бывает, — философски изрёк Петя, который стал понемногу приходить в себя. Вон и знакомая улыбка на устах заиграла.
Между тем мы уже добрались до той самой остановки, на которую я вчера глазел из окна своей квартиры. Ничего примечательного в ней не было. Ну, только если мусорная урна оказалась пуста, а так обычная буква «П» из тонких листов железа. Мужику здесь реально некуда было приткнуться. Значит, он точно мне померещился. Что-то подозрительно часто стало шутить моё воображение. Раньше подобного я за ним не замечал. Воздух, что ли, здесь такой?
