Я открыл ему дверь и тут же атаковал вопросом:
— Еду купил?
— Вот, — торжественно показал он две бутылки пива и столько же пачек сухариков. — Взял со вкусом сыра. Я же знаю, какой ты сыроед.
— Сыроед — это тот, кто употребляет в пищу еду не прошедшую термическую обработку, — недовольно поправил я, донельзя расстроенный его покупками. — А пиво опять «Баварское»?
— Оно самое, — улыбнулся он, показав отсутствие переднего зуба.
— Эта «Бавария» явно находится где-то в центральной полосе нашей Родины, — проворчал я, пропуская его в квартиру.
Он коротко хохотнул, передал мне покупки и стал разуваться. Я же глядел на него и думал, что все те люди, которых раньше называл друзьями, были явными антиподами Петра. Этот полноватый широкоплечий парень лет двадцати трёх от роду, являлся обладателем золотых есенинских кудрей и честного жизнерадостного лица, на котором часто блуждала весёлая улыбка. Его голубые глаза под густыми бровями всегда искрились положительными эмоциями. Он их находил даже в самых трудных ситуациях, чем разительно отличался от тех, кого я вспоминал несколькими строчками выше. Те ребята ставили крест на жизни, когда вдруг разбивался новый айфон, а Петя точно не стал бы унывать, даже если бы у него хата сгорела.
Кстати, познакомились мы, когда двое местных парней решили «одолжить» мой мобильник. Скорее всего, я бы сам разрешил ситуацию двумя обмороками, но Петя ввязался в конфликт — и тогда стало трое против одного. Тут уж я продемонстрировал свои спринтерские навыки, мудро решив, что телефон мне самому нужен, а если остаться и глупо вступить в драку, то потом надо будет где-то искать новое лицо взамен разбитого. Короче, я свалил, оставив их с носом. А затем Петя сам нашёл мою квартиру. Он пришёл и извинился, пояснив, что не понял сути конфликта и был неправ, как и те два худосочных типа, которых он хотел защитить от такого страшного меня. Наверное, вы уже поняли, что Петя не особо блистал сообразительностью, зато оказался честным парнем. Вот так мы и подружились.
Сейчас же он взял из моих рук пиво и уверенно двинулся на кухню, попутно со смешком сообщив:
— Гену сейчас видел. Что-то он недовольный. Ты Машку, что ли, обидел?
Гена — это отец моей девушки, но на самом деле его зовут Владимир, а Гена — это до ужаса банальное прозвище, которое ему дали местные парни за то, что он носил пиджак из кожи, сделанной под крокодилью.
— Нормально всё у нас, — пожал я плечами и закрыл дверь. — У тебя-то как с твоей очередной пассией?
— Да что-то разонравилась она мне, — посетовал он, присев на стул и отвинтив крышку. В кухне запахло пивом. — Ещё и старше постоянно становится. Эх, надо выпить.
Пётр налил мне прямо в ту чашку, где был чай (благо, что я вытащил оттуда пакетик), а сам сделал шумный глоток из горлышка бутылки.
— Ну, одиноким ты точно долго не будешь, — усмехнулся я, попробовав пиво. — Тут тобой интересуется некая Лида Егорьева.
— Лида? — переспросил друг, заинтересованно хмыкнув. — Видел её на той неделе. Раньше она была серой замухрышкой с сальными волосами, ну а сейчас совсем не изменилась.
Рожа его была предельно серьёзной, но потом маска всё-таки дала трещину и он захохотал, испугав кота, который незаметно вернулся на подоконник.
— Лидка нормальная баба, — довольно бросил парень, после того как отсмеялся. — Инфа верная?
— Верка сказала, — проговорил я, залпом допив пиво и открыв пакетик с сухариками.
