Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом - страница 6

Если бы нам надо было резюмировать его деятельность одной фразой, мы бы сказали, что, реализовав программу греческой экспансии Кимона[17], Агесилая и Исократа, македонский завоеватель, сделавшись владыкой Ирана, стал в результате резкого поворота, к которым история столь привычна, иранским Великим царем, последним из Ахеменидов.

После войн между полководцами Александра за раздел его империи (323–301 до н. э.) почти все азиатские владения в конце концов достались Селевку Никатору. Держава Селевкидов была древней Персидской империей, лишившейся Египта и Палестины, поверхностно эллинизированной и перенесшей свой центр из Суз в Антиохию, в Сирию, поближе к Средиземному морю.

Таким образом, Селевкиды оказались одновременно главными наследниками Александра и древних восточных государств. Вышло так, что со времен первых завоевателей Ура и Аккада все властители прошедших веков – ассирийские, вавилонские, мидийские, Ахемениды – работали на Селевкидов. Все содействовали созданию этого огромного политического единства Внутренней Азии, от Бактрии до Финикии, в котором растворились древние цивилизации. Миссия Селевкидов заключалась в том, чтобы наложить на это собрание народов, языков и религий греческие право, язык и культуру. Если на протяжении длительного времени им это удавалось, главным положительным результатом стало сохранение для Европы македонских завоеваний. Граница эллинизма, то есть Европы, оставалась на Инде. В то время как македонские цари из династии Антигонидов повторяли историю, увязнув в Греции в мелких войнах между городами, а Египет Лагидов, полностью занятый развитием своей эгейской талассократии, проводил узкопартикуляристскую политику, существовал восточный вопрос, который первые и вторые знали плохо, но который особенно интересовал антиохийского царя. Ибо восточный вопрос в III в. до н. э., проблема эллинизации Азии, являлся жизненно важным для государства Селевкидов, границы которого простирались от Сард до Бактрии, от Ливана до Гиндукуша. Ему предстояло защищать эллинизм, недавно привнесенный в долины Галиса и Оронта, Тигра и Евфрата, Окса и Яксарта.

Неблагодарное дело. В Египте, например, Лагиды оказались в географических и исторических рамках крупного централизованного государства, народ которого был сплочен тысячелетними институтами. Но какая связь существовала между парсизмом Ирана, древней ассиро-вавилонской цивилизацией Месопотамии, полуэллинизмом лидийцев, сирийской культурой Оронта на селевкидском Востоке? Два века ахеменидского владычества объединили народы, но не смешали их, персы никогда не заботились об иранизации своих тридцати двух сатрапий. Они жили обособленно друг от друга под одним скипетром. И Селевкид, которому после войн диадохов[18] достался этот скипетр, не мог опереться ни на один доминирующий народ.

Оставался греко-македонский элемент, разбросанный по всем государствам диадохов. Но находился ли Селевкид в этом смысле в лучшем положении, чем остальные? В Египте, как мы видели, Птолемеи нашли дело эллинизации уже начатым колонистами Навкрата. В Малой Азии династии Вифинии и Пергама правили над областями, расположенными поблизости от Ионии и сильно эллинизированными еще при Мермнадах. В Сирии и Персии не было ничего, кроме следов поспешных действий великого македонянина, намеков, которые следовало понять, набросков, которые предстояло осуществить. Речь шла о том, чтобы сделать греческой всю варварскую Азию, арамейскую или иранскую. А за этой Внутренней Азией, которая еще для поколения Филиппа II и Демосфена была загадочным и враждебным континентом, теснились у подножий Тянь-Шаня кочевники Центральной Азии. Наконец, на самом Инде горстка местных жителей, возглавленная Чандрагуптой, или Сандрокоттом, как его называли греческие историки, прогнала из Пенджаба македонские гарнизоны и отбросила эллинизм на север от Гиндукуша. Селевк I после безрезультатного похода был вынужден отказаться от Пенджаба и Кабула (305–304 до н. э.).