Когда под тяжестью и износом надломился стержень, то он проломил каркас блинообразного бункера в отсеке, куда сбрасывали все отходы.
Отходы попали в океан, но иридиум приплавился и стал жестким, заполнив собой отходный отсек.
Он даже спаял края пробоины.
В тот день техник, дежуривший на капитанском мостике удивился, но когда поврежденный сектор стал зеленым и показал значек удачной герметизации без его участия, он допил бутылку пива и заснул, забыв обо всем.
Но вот система работала, и первым делом, техник включил уничтожение отходов через сожжение.
Иридиум начал плавиться, и превратился в летучий газ.
Сквозь вертикальные трубы, он поднялся наверх, и одна из таких труб была в этот момент открыта. Особенность конструкции убежища состояла в том, что мусор выбрасывался через персональный трубопровод, снабженный клапанами и затворами, на случай затопления. Но так как в промежуточных отсеках мусора скопилось приличное количество, а вентиляция заработала недавно, то все затворы были открыты и иридиумовый пар первее устремился к клапанам.
К мусоропроводу и подошел техник, открыл по кодовому замку люк, чтобы вылить остывший кофе. Внезапно ему обожгло глаза, он начал кашлять, и выронил кружку на пол. Иридиумовый пар не имел цвета, поэтому невзирая на то, что машинное отделение с видом на реактор соединялось с коридором прозрачными стеклами, никто и не догадался о истинной причине.
Снаружи, в коридорах, подумали, что ему плохо, дети побежали за медиками.
Механик полз к кнопке, блокирующей проход.
Он помнил это – мальчик словно стоял в том зале, а рядом с ним человек, сотканный из тени, с мечем и в плаще. Его не замечали, да и мальчик непроизвольно смотрел в тот момент сквозь прозрачную дверь на то, как мужчина страдая и корчась от боли, упорно полз к кнопке.
Мальчик подошел к двери, но мужчина по другую сторону резко махнул рукой
– Где охрана?! Увести детей!
А техник с еще видящими вытекающими глазами заорал, остановив его перекошенным лицом.
Мальчика оторвали от стекла. Сзади очутился «отец»
– Это ожоги, он поправится – и взяв за руку начал уводил ребенка прочь.
Подбежали медики, и с помощью ломов вскрыли дверь.
Если до этого, сквозь нее ничего не было слышно, то теперь все люди, стоявшие у створок, услышали:
– ЛЮК! Там ГАЗ! Иридиум течет! Зачем вы открыли?! Зачем погубили всех!
Медики в халатах бросили взгляд на открытый люк.
Там уже был не люк, а дыра, и тут из него хлынуло желтое вещество, а пары развеялись в воздухе.
«Отец» поднял меня на руки, и побежал, сзади лился поток воды, лампы взрывались за спиной, от оборудования шли искры.
Люди в панике побежали за моим «отцом».
Коридоры сменялись коридорами, он бежал к лифту, но лифт не вместит всех, их каюта была на третьем этаже бункера – последнем, и находилась рядом с выходом, единственным выходом теперь.
«Отец» был его охранником, и по всей видимости, понимал опасность иридиума.
Сзади огромное количество людей смешалось с водой, а иридиум лил сильнее.
Вода достигла колен «отца» и бежать становилось все тяжелее.
Из комнат выпрыгивали фигуры с газетами или кофе и очумело глядели на бегущую толпу.
Кто—то бежал за отцом, кто—то закрывал двери кают.
Они не понимали, что таким образом хоронят себя.
«Отец» первым добрался до лифта, и нажал на кнопку, заскрипели засовы, и лифт начал спускаться, огромные турбины подавали сжатый воздух и заставляли лифт опускаться.
