Время шло, но Вероника ничего не могла сказать дяде Дику по вопросу интересующей его темы. Дядя гневался и торопил ее, а сегодня даже порекомендовал воспользоваться своими женскими чарами. Вероника такой совет восприняла как должное. «А почему бы и нет, – думала она, – парень красив и богат. Не вечно же мне служить подставной уткой». «Учись ловить миг удачи», – вспоминала она не раз выражение маминого приятеля.
В один из дней она решительно направилась к номеру Ригаса, который располагался между «люксами» Артура Кеннена и Александра. Подойдя к двери, остановилась, переводя дыхание. Дверь была приоткрыта, и из апартаментов отчетливо слышался негромкий голос Ригаса:
– Утром отправим самолетом видеопленки Денису Витальевичу Гордину. Через сутки они будут в Украине. Пусть посмотрят наши соотечественники на Ниагарские дива. Не упустим случая посетить индейцев, что раскинули свои вигвамы на берегу Ниагары. Что скажут они, бывшие хозяева этих земель, о происходящем в наши дни на Ниагаре?
– Я готов, – послышался голос Александра. – Прихватим с собой Маската и Ричарда.
Вероника воровато оглянулась, боясь быть застигнутой за подслушиванием у чужих дверей, и тут же вздрогнула, упершись взглядом в суровое лицо Артура Кеннена. Изворачиваться смысла не было. Лицо Вероники взялось красными пятнами, но она нашла в себе силы произнести:
– Извините, сэр, но дверь была приоткрыта, и я не решилась сразу войти.
– Что ж, тогда зайдем вместе, – сдержанно произнес Кеннен и с укоризненной ухмылкой открыл дверь.
– Вероника стеснялась войти, – перебил Кеннен разговор друзей, пропуская в комнату сконфуженную девушку.
Два друга повернулись в сторону вошедших. Ригас увидел в глазах Вероники неприкрытую неприязнь к сэру Артуру. Он не мог взять в толк негативную реакцию Вероники. «Может, сделала что-то не так, – думал он, – и получила нагоняй, как Маскат за свои трюкачества над водопадом». Спрашивать было неэтично, и он, желая смягчить обстановку, воскликнул:
– Вот и хорошо, что вы пришли! Зайдем за Ричардом и Маскатом, прогуляемся парком Королевы и встретимся со здешними индейцами. Приглашаем с собой вас сэр и Веронику.
– Вероника – да, – сдержанно усмехнулся Кеннен, – я же должен остаться, чтобы отдать распоряжения на завтра. Собственно, я и пришел спросить, с чего начнем знакомство с Нью-Йорком: с музеев, Диснейленда, наших предприятий, учебных заведений, или театров?
Ригас перевел взгляд с Вероники на наставника:
– А нельзя ли начать с Брайтон-Бич? – улыбнулся ему. – Очень хочется узнать, что думают об Америке и о себе люди, покинувшие Родину в трудное для нее время. Я имею в виду бывший Союз. Мне ведь, как вы знаете, довелось родиться и жить в этом исчезнувшем государстве, поэтому интересно знать из первых уст об их впечатлениях, о самой цивилизованной стране мира.
Глаза Артура Кеннена округлились.
– Разве Нью-Йорк интересен этим? – недоуменно произнес он. – На Брайтон-Бич изгои. Хорошо, если кто выбился в люди. А то ведь, – он помолчал, подыскивая слова, – ящики сбивают, посуду моют. Есть, правда, и такие, что вечно деньги клянчат на свои несбыточные проекты.
На что Ригас возразил:
– Но за время перестройки и развала Союза сюда приехало немало выдающихся ученых, артистов, спортсменов.
– И бандитов, – с улыбкой добавил Артур Кеннен. – Теперь им полиция ладу не даст.
– Нет, – не сдавался Ригас, – я имею в виду не мафиози Япончика и не грабителя экс-премьера Украины Павла Лазаренко, а таких, как конструктор Сикорский, писатель Солженицын, виолончелист Ростропович, скульптор Эрнст Неизвестный и другие.
