Цезония взглянула на гостей и пожала плечами:
– Дети вечно мешают, но сколько от них радости! У вас еще нет наследников?
Артемисия зарделась и посмотрела на Хризанту, которая успела взять себя в руки. Она и ответила за обеих:
– Нет, пока нет. Но, как говорит муж, ожидание стало благословением, ибо теперь мы можем зачать первенца в городе его предков.
– Такие юные и еще не матери, – сказала Цезония. – Должно быть, обе очень тугие.
Улыбка Хризанты увяла.
– Я не уверена, что поняла, о чем речь.
Цезония хихикнула и поманила Калигулу, который подался ближе, чтобы жена могла шептать ему на ухо.
Пока имперская чета шушукалась, Кезон наклонился к Титу.
– Дай мне амулет, – шепнул он.
Тит нахмурился и помотал головой. Он прикоснулся к спрятанному под тогой фасинуму, защищая его. Сегодня утром, как прекрасно знал брат, он выиграл в кости право носить талисман.
Но Кезон проявил настойчивость:
– Пожалуйста, брат! Дай его мне!
– Зачем?
– Для защиты.
– От чего?
– Неужели ты не чувствуешь его присутствия?
– Кого?
– Самого дьявола!
Тит закатил глаза, не в силах поверить, что близнец изрыгнул очередное нечестивое словцо, подцепленное в Александрии, да еще в присутствии императора. Тут он вздрогнул, осознав, что Калигула резко окликает его.
К лицу Тита прихлынул жар.
– Тысяча извинений, господин. Я не слышал тебя.
– Так будь внимательнее, Тит Пинарий. Я спрашиваю не о пустяках и ненавижу повторять. Но я спрошу снова, потому что Цезония желает знать: во всех ли отношениях вы одинаковы?
Тит поднял бровь:
– Мы, разумеется, расходимся во мнениях, господин.
– Я имею в виду – телесно, глупец! – ухмыльнулся Калигула, оскалив зубы чуть больше нормального.
– Да, господин, как видишь, мы идентичные близнецы. Сходство между нами подмечают постоянно.
– По-настоящему идентичные, во всем?
– Да.
– А ну-ка покажите.
– Прошу прощения?
– Покажите. Цезония хочет видеть, и я тоже.
– Я не понимаю, – произнес Тит, и сердце у него екнуло.
– Думаю, понимаешь. Встаньте оба и снимите тоги.
Тит и Кезон страдальчески переглянулись. Ни один из них не двинулся с места.
Калигула вздохнул:
– Ну не упрямьтесь же. У вас нет ни малейшего выбора. Вас просит сам бог.
– Это глубоко неправильно, – заявил Кезон.
– Неправильно? – Калигула скорее развеселился, чем разгневался. – Видишь вон там, у колонн, вооруженных людей? Зачем, по-твоему, они здесь? А?
– Для охраны императора, – предположил Тит. Во рту у него пересохло.
Калигула рассмеялся:
– Император – бог и не нуждается в охране. Гвардейцы поставлены для исполнения императорской воли, когда ей не спешат подчиниться. Мне их кликнуть? Они применят любую силу, какая понадобится.
Тит глянул на лица преторианцев. Поначалу ему еще казалось, что все это игра, своего рода испытание, но теперь кровь застыла у него в жилах.
У Тита так кружилась голова, он едва сумел встать. Жестом призвал Кезона сделать то же. Когда тот заколебался, брат схватил его за плечо и с силой дернул кверху. Пытаясь сохранить непринужденность, будто находится дома, в одиночестве, Тит начал разматывать тогу. Обычно одеваться и раздеваться хозяину помогал раб. Тит действовал неуклюже; казалось, мягкая шерсть намерена чинить ему помехи. Он споткнулся и чуть не упал, прежде чем высвободился из парадной одежды, попутно утратив всякое достоинство. Стянуть через голову тунику было проще. Он выпрямился, оставшись в одной набедренной повязке.
