– Когда это было точно? – спросил Жан-Франсуа.
– Три года назад. Мне тогда исполнилось тридцать два.
– И где тебя носило?
– На юге. – Габриэль пожал плечами. – В Зюдхейме.
– Что же ты оставил свой любимый Нордлунд?
– Терпение, холоднокровка.
Вампир молча надул губы.
– От дождя меня спасало старое пальто: выцветшие пятна крови, черная кожа. Треуголка натянута на самые уши, а воротник поднят высоко, как учил меня мой старый наставник. Впервые я этот наряд примерил годы назад, а он все сидел как влитой. На поясе в потертых ножнах висел меч, и я, низко опустив голову, ехал навстречу непогоде сквозь жалкую пародию на день.
Справедливый дождь не любил. Он его всегда ненавидел, но как обычно упорно шел дальше через холодную и тихую пустоту. Красавец, а не конь: вороной, отважный и надежный, что твоя замковая стена. Даром что мерин, яйца у него были покрепче, чем у многих жеребцов, которых я видел.
Жан-Франсуа поднял взгляд.
– Ты так и ездил на прежнем коне?
Габриэль кивнул.
– Жизнью нас обоих слегка потрепало, но, как и обещал настоятель Халид, Справедливый оставался мне самым преданным другом. В какой-то момент я перестал считать, сколько раз он спасал мне жизнь. Вместе мы прошли через ад, и он вернул меня домой. Я любил его как брата.
– И оставил ему кличку, которой наградила его та сквернословка, сестра-новиция? Астрид Реннье?
– Oui.
– Зачем? Эта девушка что-то значила для тебя?
Габриэль перевел взгляд на лампу, и в его зрачках заплясало отражение пламени.
– Терпение, холоднокровка.
В камере повисла тишина, нарушал которую лишь скрип пера по пергаменту.
Продолжил Угодник не сразу.
– Я уже много месяцев не знал нормального отдыха. Планировал перебраться через Вольту до зимосерда, но дороги оказались не такими удобными, как я рассчитывал, да и карта моя давно устарела. Начнем с того, что местные уничтожили путь в Хафти и обрушили мост через Кефф. Я, сука, милю за милей проезжал, а мне так и не встретилось ни паромщика, ни вообще хоть какой живой души. Вот и пришлось развернуться и ехать вверх по течению.
– Зачем? – спросил Жан-Франсуа.
Габриэль удивленно моргнул:
– Зачем я вернулся?
– Зачем местные обрушили мост через реку Кефф?
– Говорю же, это было три года назад. С начала мертводня минуло двадцать четыре года. Владыки крови к тому времени превратили наш мир в бойню. Нордлунд обернулся пустошью. Оссвей, если не считать нескольких прибрежных замков, пал. Армии Вечного Короля подбирались все ближе к Августину, а север Зюдхейма кишел бродячими порчеными, как тряпки портовой шлюхи – блохами. Вот местные и обрушили мост, чтобы отрезать подступы.
Нахмурив брови, вампир постучал пером.
– Я же просил тебя, де Леон, рассказывай все как ребенку. Так по какой причине местные обрушили мост?
Угодник-среброносец стиснул зубы и жестко посмотрел на чудовище. Он рассказывал все не просто как ребенку, а как ребенку, которого мамка настойчиво и с рвением роняла башкой на пол.
– Вампиры не могут перейти текущую воду. Если только по мосту или если их закопать в холодную землю. Самые могущественные из них, возможно, и способны на это, если сделают над собой неимоверное усилие, но для неоперившейся нежити быстротекущая река – все равно что стена пламени.
– Merci. Прошу, продолжай.
– Уверен? Может, есть еще херня, на которую ты и так уже знаешь ответ?
Вампир улыбнулся:
– Терпение, шевалье.
Габриэль сделал глубокий вдох и двинулся дальше:
