Епископ так и раскрыл рот.
– Вот… этот?
Епископ взглянул на стоявшую подле меня Хлою, но та лишь пожала плечами. Я кое-как встал, и тут у меня в животе протестующе заурчало. Пожалуй, не стоило браться за вторую бутылку местной водяры: как бы не пришлось заказывать ужин по новой.
Епископ, к своей чести, быстро подошел ко мне и затряс руку с таким рвением, что чуть не потерял парик.
– Какая честь, святой брат.
– Как угодно, – прорычал я, прекращая пожатие.
Дю Лак же, сильно взволнованный, поправил парик.
– Прошу у вас прощения. Если бы я знал, что вы едете к нам, встретил бы у ворот. Уже много месяцев назад я молил великого понтифика Гаскойна прислать нам помощь против бесчинствующих мертвецов. Думал, его святейшество выделит несколько отрядов, но не знал, что он вышлет целого угодника-среброносца…
В животе снова заурчало, на сей раз угрожающе, и я, покачиваясь, накрыл его ладонью.
– Зря я съел картофельный хлеб…
Хлоя придержала меня под руку.
– Габи, ты бы сел.
– Брат, прошу вас, – молил епископ, – я бы хотел, если можно, поговорить с вами наедине.
Я с прищуром оглядел его напудренные кудряшки.
– Да у вас котик сдох.
– Габриэль, тебе надо выпить воды, – предупредила Хлоя.
– Прошу простить. – Вспыхнув, епископ обернулся к Хлое. – Я веду официальный церковный разговор. Кто вы, собственное, такая, мадам?
– Что ж, во-первых, никакая я не дама. Я девушка.
– Простите. Я подумал, что вы, быть может, замужем. Женщина ваших лет…
– Прошу прощения?
– Неважно он выглядит, – заметил, глядя на меня, один ополченец.
– Чувствует он себя тоже херово, – признался я.
– Габриэль, ты только что выпил бутылку водки, – сердито посмотрела на меня Хлоя.
– А ты что, моя мама?
– Видит Бог, жаль, что нет. Научила бы не позориться на людях.
– Живи так, как тебе нравится.
К толкучке в зале присоединились и спутники Хлои. Оссийка с косами рубаки встала рядом с сестрой, положив руку на один из ножей. Пижон остановился позади, все еще пряча глаза за пепельной мочалкой волос. Так и подмывало смахнуть ее на хер у него с лица.
Симпатяжка торчал у стойки, болтая с прислужницей.
– Добрый брат, – обратился ко мне епископ, – нам следует отужинать у меня дома. Надолго ли вы к нам? Понтифик Гаскойн не передавал послания?
– С какой стати мне вести письмо от этого пузатого засранца?
Хлоя ткнула меня локтем в ребра.
– Прошу прощения, епископ дю Лак, но добрый брат в Гахэхе не с поручением от его святейшества. Утром он уезжает вместе с нами.
– Нет, не уезжает, – заголосил пижон.
– Диор. – Хлоя обернулась к нему. – Дай мне, пожалуйста, самой все уладить.
– Он с нами не поедет.
– Ты хоть знаешь, кто он такой?
– Не знаю и знать не хочу.
– Диор, это сэр Габриэль де Леон.
В зале заохали. По рядам ополченцев пробежала дрожь, а епископ посмотрел на меня с еще большим изумлением и осенил себя колесным знамением.
– Черный Лев…
– Этот человек убил больше холоднокровок, чем само солнце, – пояснила Хлоя. – Он – меч империи. Посвящен в рыцари самой императрицей Изабеллой. Он герой.
Мальчишка затянулся сигариллой и смерил меня взглядом.
– Пусть поцелует меня в мои мягкие булки…
– Диор…
– Он с нами в путь не отправится.
– Правильно, сука. Не отправлюсь, – прорычал я.
– Вот видишь? Он сам же ехать не хочет.
– Еще как, сука, не хочу.
– Да и на кой нам вообще пьяная свинья?
– Вот именно, су… Стой, че ты там вякнул?
– Ты пьяная свинья. – Мальчишка в модном кафтане затянулся и выпустил мне в лицо струю дыма. – Нужен ты нам, как быку – титьки.
