Жаль, но это нельзя было рисовать. Можно было рисовать лишь то, чего там нет. Например… мою губную гармошку. Тем более, что это просто – две палочки, а между ними дырочки.
Я начала рисовать – вроде получается, мир не против. Даже забавно. Радуясь, что все так просто, я мурлыкала под нос мелодию. Сначала даже не замечала этого, но постепенно она стала нравиться мне все больше, становилась сложнее, как будто я напевала не одна, а кто-то вторил мне. Обозначились слова:
Земля – кораблик храбрый мой…
А потом я заметила, как купол небес сдвигается. И странное дело, это уже не купол, а еще один шарик, а лес, который только что был под ним – уже не лес, а… ночное небо со звездами?! В следующую секунду прямо под этим небом я увидела башню с одним окном, которое со скоростью молнии приблизилось, и я словно влетела внутрь, успев разглядеть комнату, человека, на столе перед ним – летучую мышь, а на стене – смутно знакомую картину…
Я так поразилась, что перестала петь. В тот же миг башня отдалилась и теперь лишь маячила на горизонте.
Раньше мир никогда не менялся. И уж тем более не расширялся, а ведь сейчас произошло именно это. Не выдала ли я свою способность? Что теперь делать? Еще толком не придя в себя после увиденного, я, не теряя времени, принялась раскрашивать кое-как накарябанную губную гармошку. И через несколько минут мне показалось, что небо-шарик словно бы слегка подвинулось обратно. Еще чуть позднее сомнений не осталось: башня исчезла, а купол вернулся на место. Успокоенная, я завершила рисунок – в меру своих умений, конечно. Я же не художник. Хотя и не недохудожник.
– Заканчиваем! – приказал орлан, и меня выбросило в обычную реальность.
Как же мне хотелось поделиться с кем-нибудь! Но можно ли это делать? Кто бы ответил…
Взглянула на картину Натки – у нее нарисованы ластики, кисточки и карандаши – вон сколько всего успела. Жаль, что нашему учителю не позволено присутствовать, наверняка переживает сейчас. Интересно, смог ли кто-нибудь нарисовать шарик снаружи, и разрешит ли орлан посмотреть.
– Всем оставаться на местах. Подписываем работы. Госпожа Караванова, соберите.
Пока Натка ходила по рядам, орлан безмолвствовал, скрестив руки на груди. На его лице не отражалось никаких чувств, даже недовольство исчезло. Ребята тихо переговаривались, ожидая, что же дальше. Наконец Ната отдала полицейскому стопку рисунков и вернулась на место.
– Благодарю вас, – произнес комиссар и, не глядя, положил работы на рояль. – Вы, конечно, знаете, что выпускнику школы рано или поздно предстоит пройти тест для того, чтобы определить, готов он к самостоятельной жизни или нет. Тех, кто готов, ждет хорошая возможность проявить себя, трудясь на благо Империи. До сих пор стены интерната не покидали ученики моложе шестнадцати лет… за редким исключением. Но сейчас все изменилось. Империя нуждается в молодых думающих мозгах.
Он так и сказал: «думающих мозгах», как будто у кого-то мозг способен не думать!
– … Поэтому выбор может пасть на любого из здесь сидящих. Для этого мы с вами проводим сегодня предварительный тест, часть из которого вы только что выполнили. А теперь переодевайтесь на физкультуру.
С этими словами он быстрым шагом вышел из зала, прихватив работы.
Никто не тронулся с места, всех словно придавило к стульям.
– Что он сказал? Любой может стать выпускником?! – раздался тонкий голос Лизы. – А если мы не хотим?
