Эти хлопоты с младшей сестрёнкой до известных пределов облегчали Рае тягостные часы, когда дома был отец. Да и маме очень годилась такая неоценимая помощь, потому как после тяжёлых родов она слабела раз от разу. А эти «разы» превращались впоследствии в гнетущие недели, а то и месяцы пребывания в больнице. Наступило и такое время, когда ей пришлось навсегда оставить преподавательскую работу в медучилище.
Нелёгкие домашние заботы легли, конечно же, на Раины ещё слабенькие плечи. Девочка плохо понимала, какая болезнь мучает мать. Та говорила лишь, что болеет «по-женски» и это скоро пройдёт.
На торжественной линейке перед началом нового учебного года и Рая, и Вера стояли каждая в своей шеренге – Раиса с восьмиклассниками, Верунчик с первоклашками. Первый раз в первый класс!
Почти до слёз умилительно смотреть на этих новоиспечённых школяров, совсем ещё детей, недавних выпускников старшей группы детского сада, переминающихся с ноги на ногу от долгого ожидания и непривычно тяжёлых ранцев за спиной. Всех и каждого что-то смущало: чуть великоватая школьная форма, удушающие галстуки у мальчишек, новые, ещё не разношенные ботинки с туфельками и огромные неудобные букеты цветов, предназначенные первой учительнице.
Школьный двор забит народом. Над нарядной толпой родителей высилась голова отца. Видимо, сумел-таки отпроситься с работы. А вот мама… Та, по обыкновению, отбывала в больнице какой-то непонятный очередной курс.
Но вот наконец на крыльце школы, украшенном транспарантом и надувными шариками, появилась окружённая важными гостями директриса. Торжественно пронося к микрофону свою высокую причёску и выдающуюся во всех отношениях грудь, она говорила дежурные поздравительные, из года в год одни и те же, фразы. А Рая не могла оторвать взгляд от сестрёнки.
В сравнении с другими ребятишками Вера росточком казалась меньше почти всех. Без слов было понятно, что сейчас ей неуютно и немного боязно. Она, склонив белокурую головку с огромными бантами на жидких хвостиках, искала потерянным взглядом старшую сестру. По нижней вздрагивающей губёшке не велик труд понять, что и до откровенного плача совсем недалеко. Разглядев, однако, в толпе высокую фигуру отца и выхватив боковым зрением сестру, немного успокоилась.
Рая же с удовлетворением отмечала про себя, как аккуратно и не хуже других она приготовила к школе свою любимицу. Чёрные лаковые туфельки они покупали втроём, ещё с мамой. Белые гольфы, укороченное и отутюженное форменное платье, белоснежный фартучек, пышные банты и… громоздкий, не по росту, подаренный папой чёрный ранец.
Тут пронзительно заверещал электрический звонок, и первоклассники, ведомые молодой длинноногой учительницей, нестройной вереницей первыми стали подниматься на крыльцо школы. В шеренге же второклашек пухлощёкий пацан, глядя на малышей, шепнул рыженькой соседке с огромным бантом:
– Когда-то и мы были такими!
Та в ответ лишь вздохнула ностальгически.
Пока разбирались по классным комнатам, Рая неотступно думала о Веронике. Пристально именно теперь, когда наблюдала её со стороны.
«Почему она так отличается от нас троих? Волосы у мамы, отца и у меня чёрные, как и глаза. У мамы лишь немного отличаются – карие. У Веры же светлые волосы и серые в голубизну глаза. Она как будто бы и не растёт совсем, какая была в детском саду, такая же и теперь. Я, грех сказать, уже метр семьдесят, отец вон выше всей толпы, а тут что?
