Тяжёлый удар камнем по ранцу скафандра на спине бросил Алексея на корпус корабля. Шлем стеклом ударился о заворачиваемый им болт и дал трещину. Нечленораздельный крик Алексея раздался из голограммы. Он попытался вывернуться, но Илья схватил его за плечи и с силой стукнул ещё раз шлемом о корабль. Трещина на стекле стала больше, и послышалось шипение воздуха из стекла.
– Ты ублюдок!!! Как ты чинишь?! Убью гада!!! – брызгал слюной Илья, продолжая колотить Алексея о корабль, разбивая стекло шлема всё сильнее.
Алексей не удержался на ногах и упал на колени, при этом ему удалось как-то извернуться и рукой подсечь Илью. Тот рухнул навзничь. Собрав последние силы, Алексей прыгнул на грудь Илье, приметил рядом камень, которым его ударил командир, схватил его обеими руками и занёс над головой…
– Стойте! Стойте!!! – крикнул Алексей, вскакивая с кресла в конференц-зале, – остановите голограмму! Саша, пожалуйста, останови это! Я тебя умоляю!
Саша нажал на паузу. Голограмма застыла. Алексей в ужасе смотрел на то, как он сам сидя на груди своего лежащего друга занёс над ним весьма увесистый остроугольный камень.
– Вы должны досмотреть всё до конца, Алексей Викторович, – чётко произнёс директор, – доктор Ли достаточно с вами поработала, чтобы вы вспомнили или узнали всё произошедшее там. Продолжайте, Александр.
Алексей зажмурился и закрыл лицо ладонями, оставшись стоять в проходе между креслами. Он понял, что произойдёт дальше. До его слуха из голограммы донёсся глухой удар, и треск стекла, сильное шипение воздуха, затем, сдавленный крик Ильи. Ещё удар… Ещё… Убийственные звуки прекратились, лишь прерывистое дыхание Алексея с тихим свистом воздуха через трещины в его шлеме доносились из голограммы.
– Вот тебе, гадина, – слышал Алексей собственные слова из голограммы, – вот тебе за всё! За всё!!! На… получай! На тебе…
Когда стихли ругательства, Алексей опустил трясущиеся руки, приоткрыл глаза и посмотрел на голограмму. Обезображенный труп его друга с проломленным шлемом и кровавым месивом вместо головы недвижно лежал на грунте возле корабля, а помощник командира корабля, как ни в чём не бывало, прикручивал болт крепления регулятора расширителя пространства. Алексей отказывался верить, что это был он сам.
– Господи, – он схватился руками за внезапно невыносимо пронзительно заболевшую голову, в безумном ужасе глядя на себя в голограмме, – что я натворил?… Он же мой… Он же был моим другом…
Тем временем, человек на голограмме совершенно спокойно окончил ремонт, схватил труп за ноги и передвинул его под сопла двигателя. После этого, он зашёл в корабль и уже, собирая остатки сил, в условиях нарастающей гравитации рухнул в командирское кресло, сорвал с себя шлем и бросил его на пол. Перед самой потерей сознания, он запустил процедуру взлёта, которая случилась спустя пять часов, когда была пауза в гравитационных пиках.
Появились два человека в белых халатах и увели обезумевшего Алексея из конференц-зала.
– Он же был моим другом, он же был моим другом, – непрерывно повторял он, глядя невидящим взглядом перед собой и держась обеими руками за голову.
